да сунул, я не поднимал головы! Ради Аллаха,  сжалься  надо  мной!"  -
"Что ты говоришь? - сказал везирь, услышав слова горбатого. - Я отец не-
весты, а не ифрит!" - "Хватит! - отвечал горбун. - Ты собираешься отнять
у меня душу, но уходи своей дорогой, пока не пришел к тебе тот, кто сде-
лал со мной это дело. Вы привели меня лишь для того, чтобы  женить  меня
на любовнице буйволов и возлюбленной ифритов. Да проклянет  Аллах  того,
кто меня женил на ней и кто был причиной этого..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Двадцать третья ночь

   Когда же настала двадцать третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что горбатый конюх заговорил с везирем, отцом  невесты,
и сказал ему: "Да проклянет Аллах того, кто был этому причиной!"  А  ве-
зирь сказал: "Вставай, выходи отсюда!" Но горбун отвечал: "Что я, сумас-
шедший, что ли, чтобы уйти с тобою без позволения ифрита? Он сказал мне:
"Когда взойдет солнце, выходи и иди своей дорогой". Что,  взошло  солнце
или нет?" - "Кто тебя сюда привел?" - спросил тогда везирь; и конюх ска-
зал: "Я вчера пришел сюда за нуждою, и вдруг из воды вылезла мышь и зак-
ричала на меня и стала расти, и сделалась буйволом. И он сказал мне сло-
ва, которые вошли мне в ухо, и оставил меня и ушел, да  проклянет  Аллах
невесту и тех, кто меня женил на ней!"
   И везирь подошел к конюху и вынул его из отверстия, и тот выбежал, не
веря, что солнце взошло, и пошел к султану и рассказал ему, что  у  него
случилось с ифритом.
   Что же касается везиря, отца невесты, то он вошел в дом смущенный, не
зная, что думать о деле своей дочери, и сказал ей: "Дочь  моя,  разъясни
мне, что с тобою случилось?" И она сказала: "Жених, перед  которым  меня
вчера открывали, провел со мною ночь и взял мою девственность, и  я  по-
несла от него; и если ты мне не веришь, то вот на скамеечке его чалма, а
его платье под матрацем, и в нем что-то завернуто, я не знаю что".
   И, услышав эти  слова,  ее  отец  вошел  под  намет  и  увидел  чалму
Бедр-ад-дина Хасана, сына своего брата, и тотчас же взял ее в руки и по-
вертел и сказал: "Это чалма везирей, - она сделана в Мосуле!" И он  уви-
дел ладанку, зашитую в тарбуше, и взял ее и распорол, и, взяв одежду Ха-
сана, нашел в ней кошель, где была тысяча динаров.
   И, открыв кошель, он увидел там бумагу и прочитал ее, и это оказалась
расписка еврея на имя Бедр-ад-дина Хасана, сына Нур-ад-дина Али каирско-
го, и тысячу динаров он тоже нашел.
   И, прочитав эту записку, Шамс-ад-дин испустил крик и упал без  созна-
ния, а придя в себя и поняв сущность дела,  он  изумился  и  воскликнул:
"Нет бога, кроме Аллаха, властного на всякую вещь!"
   "О дочь моя, - спросил он, - знаешь ли ты, кто лишил  тебя  невиннос-
ти?" И она ответила: "Нет". И тогда везирь сказал: "Это  мой  племянник,
сын твоего дяди, а эта тысяча динаров - приданое за тебя. Хвала  Аллаху!
О, если бы я знал, как случилась эта история!" Потом он  вскрыл  зашитую
ладанку и нашел в ней исписанную бумажку, где были написаны числа почер-
ком его брата, Нурад-дина каирского, отца Бедр-ад-дина Хасана.
   И, увидев почерк своего брата, Шамс-ад-дин произнес:
   "Я таю с тоски, увидя следы любимых,
   На родине их потоками лью я слезы.
   Прошу я того, кто с ними судил расстаться,
   Чтоб мне даровал когда-нибудь он свиданье".
   А окончив стихи, он прочитал бумажку, бывшую в ладанке,  и  увидел  в
ней число того дня, когда Нур-ад-дин женился на дочери  везиря  Басры  и
вошел к ней,  и  число  дня  рождения  Бедр-ад-дина  Хасана,  и  возраст
Нур-ад-дина ко времени его смерти, - и изумился и затрясся от  восторга;
и, сличив то, что произошло с его братом, с тем, что случилось с ним са-
мим, он увидел, что одно совпадает с  другим  и  что  его  брак  и  брак
Нур-ад-дина  сходятся  в  числе  и  ночь  их  свадьбы  и  день  рождения
Бедр-ад-дина и его дочери Ситт-аль-Хусн тоже совпадают.
   И он взял эту бумагу и пошел с ней к султану  и  рассказал  ему,  что
случилось, от начала до конца; и царь удивился и велел тотчас  же  запи-
сать это дело. И везирь просидел, ожидая сына своего  брата,  весь  этот
день, но он не пришел, и на второй день и на третий тоже -  до  седьмого
дня, и о нем не было вестей. И тогда везирь сказал: "Я непременно сделаю
дело, которого еще никто не делал!"
   И он взял чернильницу и калам и начертил на бумаге расположение  всей
комнаты и обозначил, что кладовая находится там-то, а такая-то занавеска
- там-то, и записал все, что было в комнате, а потом он свернул запись и
велел убрать вещи, а тюрбан, ермолку, фарджию и кошель он взял и убрал к
себе, заперев их железным замком и запечатав их до  той  поры,  пока  не
прибудет сын его брата, Хасан басрийский.
   Что же до дочери везиря, то ее месяцы кончились, и она родила мальчи-
ка, подобного луне и похожего на отца красотой, прелестью, совершенством
и блеском, и ему  обрезали  пуповину  и  насурьмили  глаза,  и  передали
нянькам, и назвали Аджибом.
   И день был для него точно месяц, а месяц - как год; и когда над  ними
прошло семь лет, везирь отдал его учителю и поручил ему воспитывать его,
н