коне, и вошел в толпу в этом наряде, прекрасный видом (а на нем  была
ермолка и тюрбан и фарджия, вышитая золотом). И он шел в шествии, и вся-
кий раз, как певицы останавливались и люди кидали  им  в  бубны  деньги,
Бедр-ад-дин опускал руку в карман и находил его полным золота,  -  и  он
брал и бросал его в бубны певиц и наполнял бубны динарами. И  умы  певиц
смутились, и народ дивился его красоте и прелести.
   И так продолжалось, пока они не дошли до дома везиря,  и  привратники
стали отгонять людей и не пускать их. Но певицы сказали: "Мы не  войдем,
если этот юноша не войдет с нами, ибо он осыпал  нас  милостями.  Мы  не
откроем невесту иначе, как в его присутствии!"
   И тогда Хасана ввели в свадебною залу и посадили его на глазах у  же-
ниха-горбуна, и все жены эмиров, везирей и придворных выстроились в  два
ряда, и у каждой женщины была большая зажженная свеча, и они стояли, на-
кинув покрывала, справа и слева от свадебного ложа до  портика  -  возле
комнаты, откуда выходит невеста.
   И когда женщины увидели Бедр-ад-дина Хасана, и его  красоту,  и  пре-
лесть, и лицо его, сиявшее, как молодой месяц, все они  почувствовали  к
нему склонность, а певицы сказали  присутствовавшим  женщинам:  "Знайте,
что этот красавец давал нам одно только червонное золото. Не упустите же
ничего, служа ему, и повинуйтесь ему в том, что он вам скажет". И женщи-
ны столпились около Хасана со свечами и смотрели на его красоту и  зави-
довали его прелести; и каждой из них захотелось побыть у него в объятиях
час или год. И когда ум покинул их, они подняли с лиц покрывала и сказа-
ли: "Благо тому, кому принадлежит этот юноша или над кем он властвует!"
   И они стали проклинать горбатого конюха и того, кто был причиной  его
женитьбы на этой красавице, - и всякий  раз,  благословляя  Бедр-ад-дина
Хасана, они проклинали этого горбуна. А затем певицы забили  в  бубны  и
засвистали в свирели, - и появились прислужницы, и посреди них дочь  ве-
зиря; ее надушили и умастили, и одели, и убрали ей волосы, и окурили ее,
и надели ей украшения и одежды из одежд царей Хосроев.  И  среди  прочих
одежд на ней была одежда, вышитая червонным золотом, с изображением зве-
рей и птиц, и она спускалась от ее бровей, а на шею ее  надели  ожерелье
ценою в тысячи, и каждый камешек в нем стоил богатства, которого не имел
тобба [45] и кесарь [46]. И невеста стала подобна луне в четырнадцатую ночь, а
подходя, она была похожа на гурию; да будет же превознесен тот, кто соз-
дал ее блестящей! И женщины окружили ее и стали как звезды, а она  среди
них была словно месяц, когда откроют его облака.
   А Бедр-ад-дин Хасан басрийский сидел, и люди смотрели на него; и  не-
веста горделиво приблизилась, покачиваясь, и  горбатый  конюх  поднялся,
чтобы поцеловать ее, но она отвернулась и повернулась так, что оказалась
перед Хасаном, сыном ее дяди, - и все засмеялись. И видя, что она напра-
вилась в сторону Хасана Бедр-ад-дина,  все  зашумели  и  певицы  подняли
крик, а Бедр-ад-дин положил руку в карман и, взяв горсть золота,  бросил
ее в бубны певицам; и те обрадовались и сказали: "Мы  хотели  бы,  чтобы
эта невеста была для тебя". И Хасан улыбнулся.
   Вот! И все окружили его, а горбатый конюх остался  один,  похожий  на
обезьяну, и всякий раз, как ему зажигали свечку, она гасла, и у него  не
осталось голоса от крика, и он сидел в темноте, раздумывая про себя.
   А перед Хасаном Бедр-ад-дином оказались свечи в руках людей, и  когда
Хасан увидел, что жених один в темноте и раздумывает про себя, а эти лю-
ди стоят кругом и горят эти свечи, он смутился  и  удивился.  Но  увидав
дочь своего дяди, Бедр-ад-дин Хасан обрадовался и развеселился и посмот-
рел ей в лицо, которое сиял" светом и блистало, особенно потому, что  на
ней было надето платье из красного атласа. И прислужницы  открыли  ее  в
первом платье, и Хасан уловил ее облик, и она принялась кичиться и пока-
чиваться от чванства и ошеломила умы женщин и мужчин, и была она такова,
как сказал поэт:
   Вот солнце на тростинке над холмами
   Явилось нам в гранатовой рубашке.
   Вина слюны она дала мне выпить
   И, щеки дав, огнь яркий погасила.
   И это платье переменили и одели ее в голубую одежду, и она  появилась
словно луна, когда луна засияет, с волосами как уголь,  нежными  щеками,
улыбающимися устами и высокой грудью, с нежными членами и томными глаза-
ми. И ее открыли во втором платье, и была она такова, как сказали о  ней
обладатели возвышенных помыслов:
   В одеянье она пришла голубом к нам,
   Что лазурью на свет небес так похоже,
   И увидел, всмотревшись, я в одеянье
   Месяц летний, сияющий зимней ночью.
   Затем это платье переменили на другое и укрыли ее избытком ее волос и
распустили ее черные длинные кудри, и их чернота и  длина  напоминали  о
мрачной ночи, и она поражала сердца колдующими стрелами своих глаз.
   И ее открыли в третьем платье, и она была подобна тому, что сказал  о
ней сказавший:
   Вот та, что закутала лицо свое в волосы
   И стала соблазном нам, а кудри - как жало.
   Я молвил: "Ты ночью день покрыла". Она же: "Нет!
   Покрыла я лик луны ночной темнотою".
   И ее открыли в четвертом платье, и она приблизилась,  как  восходящее
с