оисходила на последнем этапе их обработки, когда они попадали  в  руки
компилятора, составлявшего очередной сборник "Тысячи и одной ночи".  При
отсутствии материала на нужное количество "ночей"  составитель  пополнял
его из письменных источников, заимствуя оттуда не только мелкие рассказы
и анекдоты, но и длинные рыцарские романы.
   Последним таким компилятором был и тот неизвестный  по  имени  ученый
шейх, который составил в XVIII веке в Египте наиболее позднее по времени
собрание сказок "Тысячи и одной ночи". Самую  значительную  литературную
обработку получили сказки также в Египте,  двумя  или  тремя  столетиями
раньше. Эта редакция XIV - XVI веков "Книги тысяча и одной ночи", обычно
называемая "египетской", - единственная, сохранившаяся до наших  дней  -
представлена в большинстве печатных изданий, а также почти во  всех  из-
вестных нам рукописях "Ночей" и служит конкретным материалом для  изуче-
ния сказок Шахразады.
   От предшествующих, возможно, более ранних сводов "Книги тысячи и  од-
ной ночи" сохранились лишь одиночные сказки, не входящие и  "египетскую"
редакцию и представленные в немногих рукописях отдельных  томов  "Ночей"
или существующие в виде самостоятельных рассказов,  имеющих,  однако,  -
разделение на ночи. К числу таких рассказов относятся наиболее  популяр-
ные у европейских читателей сказки: "Аладдин и  волшебная  лампа",  "Али
Баба и сорок разбойников" и некоторые  другие;  арабский  оригинал  этих
сказок имелся в распоряжении первого переводчика "Тысячи и  одной  ночи"
Галлана, по переводу которого они и стали известны в Европе.
   При исследовании "Тысячи и одной ночи" каждую сказку  надлежит  расс-
матривать особо, так как органической связи между ними  нет,  и  они  до
включения в сборник долгое время  существовали  самостоятельно.  Попытки
объединить некоторые из них в группы по месту их предполагаемого  проис-
хождения - из Индии, Ирана или Багдада - недостаточно обоснованы. Сюжеты
рассказов Шахразады сложились из отдельных элементов, которые могли про-
никнуть на арабскую почву из Ирана или Индии независимо один от другого;
на своей новой родине они обросли чисто туземными наслоениями и издревле
стали достоянием арабского фольклора. Так, например, случилось с  обрам-
ляющей сказкой: придя к арабам из Индии через Иран, она утратила в устах
сказочников многие первоначальные черты.
   Более целесообразным, нежели попытку группировать, скажем, по геогра-
фическому принципу, следует считать принцип объединения их, хотя бы  ус-
ловно, в группы по времени создания или же  по  принадлежности  к  соци-
альной среде, где они бытовали. К древнейшим, самым  устойчивым  сказкам
сборника, возможно существовавшим в той или иной форме уже в первых  ре-
дакциях в IX-Х веках, можно отнести те рассказы, в которых сильней всего
проявляется элемент фантастики и действуют сверхъестественные  существа,
активно вмешивающиеся в дела людей. Таковы сказки "О рыбаке и духе",  "О
коне из черного дерева" и ряд других. За свою долгую литературную  жизнь
они, по-видимому, многократно подвергались  литературной  обработке;  об
этом свидетельствует и их язык, претендующий на известную  изысканность,
и обилие поэтических отрывков, несомненно вкрапленных в текст редактора-
ми или переписчиками.
   Более позднего происхождения группа сказок, отражающих  жизнь  и  быт
средневекового арабского торгового города. Как это  видно  из  некоторых
топографических подробностей, действие в них разыгрывается главным обра-
зом в столице Египта - Каире. В основе  этих  новелл  лежит  обычно  ка-
кая-нибудь трогательная любовная история, осложненная различными приклю-
чениями; действующие в ней лица принадлежат, как правило, к  торговой  и
ремесленной знати. По стилю и языку сказки этого  рода  несколько  проще
фантастических, но и в них много стихотворных цитат преимущественно эро-
тического содержания. Интересно, что в городских новеллах наиболее яркой
и сильной личностью зачастую является женщина, смело ломающая  преграды,
которые ставит ей гаремная жизнь. Мужчина же, обессиленный  развратом  и
праздностью, неизменно выведен простаком и обречен на вторые роли.
   Другая характерная черта этой группы сказок - резко выраженный  анта-
гонизм между горожанами и кочевниками-бедуинами, которые обычно являются
в "Книге тысячи и одной ночи" предметом самых едких насмешек.
   К лучшим образцам городских новелл принадлежат "Повесть о  любящем  и
любимом", "Рассказ о трех  яблоках"  (включающий  и  "Рассказ  о  везире
Нур-ад-дине и его брате"), "Сказка о Камар-аз-Замане и жене ювелира",  а
также большинство рассказов, объединяемых "Сказкой о горбуне".
   Наконец наиболее поздними по времени создания  являются  сказки  плу-
товского жанра, по-видимому включенные в сборник в Египте, при его  пос-
ледней обработке. Рассказы эти тоже сложились в городской среде, но  от-
ражают уже жизнь мелких ремесленников, поденных рабочих и бедняков,  пе-
ребивающихся случайными заработками. В этих  сказках  с  наибольшей  яр-
костью отразился протест угнетенных слоев населения средневекового  вос-
точного города. В каких курьезных формах выражался подчас  этот  протест
видно, например, из "Рассказа о Ганиме ибн Айюбе" (см.  наст.  изд.,  т.
II, стр. 15), где раб, которого его господин хочет  отпустить  на  волю,
доказывает, ссылаясь на книги законоведов, что тот не  имеет  права  это
сделать, так как не научил своего раба никакому ремеслу и  освобождением
обрекает последнего на голодную смерть.
   Для плутовских сказок характерна едкая ирония изображения  представи-
телей светской власти и духовенства в самом неприглядном  виде.  Сюжетом
м