л: "Клянусь Аллахом, мне легче, чтобы вышел мой дух, чем  самому  уйти
от вас! Давайте доведем ночь до дня, а завтра каждый из нас пойдет своей
дорогой". И тогда та, что делала покупки, сказала: "Заклинаю вас жизнью,
оставьте его спать у нас, - мы над ним посмеемся! Кто доживет  до  того,
чтобы еще раз встретиться с таким, как он? Он ведь весельчак и  остряк!"
И они сказали: "Ты проведешь у нас  ночь  с  условием,  что  подчинишься
власти и не станешь спрашивать ни о чем, что бы ты ни увидел, и о причи-
не этого". - "Хорошо", - ответил  носильщик,  и  они  сказали:  "Встань,
прочти, что написано на дверях".
   Носильщик поднялся и увидел на двери надпись золотыми чернилами:  Кто
станет говорить о том, что его не касается, услышит то, что ему не  пон-
равится. И тогда он воскликнул: "Будьте свидетелями, что я не стану  го-
ворить о том, что меня не касается!" После  этого  покупавшая  встала  и
приготовила ему еду, и они поели и потом зажгли свечи  и  светильники  и
подсыпали в них амбру и алоэ. Они сидели и пили,  вспоминая  любимых,  а
потом пересели на другое мест о и поставили свежие  плоды  и  напитки  и
продолжали есть и пить, беседовать, закусывать, смеяться и  повесничать.
Но вдруг постучали в дверь, и одна из женщин пошла к двери, а затем вер-
нулась и сказала: "Паше веселье стало полным сегодня вечером". - "А  что
такое?" - спросили ее, и она ответила: "У двери три чужеземца, -  кален-
деры [28], с выбритыми подбородками, головами и бровями, и все трое кривы
на правый глаз, а это удивительное совпадение. Они похожи на  возвратив-
шихся из путешествия. Они прибыли в Багдад и впервые вступили в каш  го-
род. А получали в дверь они потому, что не  нашли  места,  где  провести
ночь, и подумали: "Может быть, хозяин этого дома даст нам ключ от стойла
или хижины, где мы сегодня переночуем". Их застиг вечер, а  они  чужест-
ранцы и не Знают никого, у кого бы приютиться. О сестрицы, у них у  всех
смешной вид..." И она до тех пор подлаживалась к  сестрам,  пока  те  не
сказали: "Пусть их входят, но поставь им условие, чтоб они не говорили о
том, что их не касается, а не то услышат то, что им не понравится!"
   И женщина обрадовалась и пошла и вернулась, и с нею  трое  кривых,  с
обритыми подбородками и усами. Они поздоровались и поклонились и  отошли
назад, а женщины поднялись им навстречу и приветствовали их и поздравили
с благополучием и посадили их. И календеры увидели нарядное помещение  и
чисто убранную трапезу, уставленную зеленью, горящими свечами и  дымящи-
мися курильницами и закусками и плодами и вином, и трех  невинных  деву-
шек, и воскликнули вместе: "Клянемся Аллахом, хорошо!" Потом они оберну-
лись к носильщику и нашли, что он весел, устал и пьян,  и,  увидев  его,
они сочли его одним из своих же и сказали: "Он календер, как  и  мы,  он
чужестранец или кочевник". И когда носильщик услышал эти слова, он встал
и, вперив в них взор, воскликнул: "Сидите и не  болтайте!  Разве  вы  не
прочли то, что на двери? Вы вовсе не факиры! [29] Вы пришли к нам и  рас-
пускаете о нас языки!" И календеры ответили: "Просим прощения у  Аллаха,
о факир! Паши головы перед тобою". Женщины засмеялись и, поднявшись, по-
мирили календеров с носильщиком и подали календерам еду. И  те  поели  и
сидели беседуя, и привратница поила их, и чаша ходила между ними, и  но-
сильщик сказал календерам: "А вы, о братья, нет ли у вас какойнибудь ис-
тории или диковинки, чтобы рассказать нам?" И жар разлился по ним, и они
потребовали музыкальные инструменты, и привратница  принесла  им  бубен,
лютню и персидскую арфу, и календеры встали и настроили  инструменты,  и
один из них взял бубен, другой лютню, а третий арфу, и они начали играть
и петь, а девушки закричали так, что поднялся большой шум. И  когда  они
так развлекались, вдруг постучали в дверь, и привратница  встала,  чтобы
посмотреть, кто у двери.
   А в дверь постучали потому, о царь, - говорила Шахразада, - что в эту
ночь халиф  Харун  ар-Рашид [30] вышел пройтись и послушать, не произошло
ли чего-нибудь нового, вместе со своим везирем Джафаром и Масруром,  па-
лачом его  мести  (а халиф имел обычай переодеваться в одежды купцов). И
когда они вышли этой ночью и пересекли город, их путь пришелся мимо это-
го дома, и они услышали музыку и пение,  и халиф сказал Джафару: "Я хочу
войти в  этот  дом и услышать эти голоса и увидеть их обладателей". - "О
повелитель правоверных, -  сказал  Джафар,  -  это люди,  которых забрал
хмель,  и я боюсь,  что нас постигнет от них зло". - "Я непременно войду
туда!" -  сказал халиф, - и я хочу,  чтобы ты придумал,  как нам войти к
ним". И Джафар отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" Потом Джафар подошел и по-
стучал в  дверь, и привратница вышла и открыла дверь,  и Джафар выступил
вперед, облобызал землю и сказал:  "О госпожа,  мы купцы из Табарии [31].
Мы в Багдаде уже десять дней, и мы продали свои товары, а стоим мы в ха-
не купцов. И один купец пригласил нас сегодня вечером,  и мы пошли к не-
му, и он предложил нам поесть,  и мы поели, а потом мы некоторое время с
ним беседовали,  и  он  разрешил нам удалиться. И мы,  чужеземцы,  вышли
ночью и сбились с дороги к хану, где мы стоим,  и может быть,  вы будете
милостивы и  позволите  войти  к вам сегодня ночью и переночевать, а вам
будет небесная  награда". Привратница  посмотрела на пришедших,  которые
были одеты  как  купцы и имели почтенный вид, и,  войдя к своим сестрам,
передала рассказ  Джафара, и  они опечалились и сказали ей:  "Пусть вой-
дут".
   Тогда она вернулась и открыла им дверь, и они спросили: "Входить  нам
с твоего разрешения?" - "Входи те", - сказала  привратница,  и  халиф  с
Джафаром и Масруром вошли, и когда девушки увидели их, они поднялись  им
н