он позабавился на Платте, в Блэк Хилсе, на Найобрэре, он еще посмел и сюда 
заявиться! Раз уж лагерная полиция боится им заняться, придется мне об этом 
позаботиться, и пусть Фредди видит, кто здесь наводит порядок, 
пьяницы-полицейские или люди, которых он увольняет!
Молодой вождь, к которому была обращена эта речь, казалось, ничего и не слышал. 
Он оставался невозмутимым, взгляд его был неподвижен.
Пит бросился на индейца. В тот же миг дакота схватил Пита за правую руку и так 
вывернул ее, что тот выронил нож. Дакота поднял нож и бросил делавару. А Питу 
он нанес такой удар, что Куцый Нос с грохотом влетел в стену и повалился на пол.

Не сказав ни слова, Токей Ито уселся на свое старое место рядом с Тобиасом.
– Sacre nom! – вскрикнул Луи-канадец. – Проклятье, ну и быстро же! Ты 
что-нибудь понял, Филипп?
– Половину.
– Ну ясно, не можешь же ты так быстро думать, как действует этот индсмен! 
Учиться тебе надо, учиться!
Парень усмехнулся. О Пите никто не позаботился. Ему пришлось самому подниматься 
на ноги. Петушиный бой был личным делом, а у индейцев-полицейских Куцый Нос 
тоже не вызывал симпатии.
К Шонке подсел Джонни.
– Значит, вы все были у Рэда Фокса? – спросил он.
Шонка не ответил, он был не в духе. Но тут Кровавый Томагавк поднял голову, 
которая была у него уж очень тяжела, и посмотрел на хозяина мутными, заплывшими 
глазами.
– Фредди плохо с нами обошелся, мой брат. Я пожаловался ему на тощий скот, на 
вонючее сало, сказал о пустых желудках наших мужчин, женщин и детей. Но он, как 
волк, который только и думает как бы нажраться. Я уважительно говорил с ним, а 
он выставил нас за дверь, как собак. Я не пойду к нему больше, да он и сам 
сказал, что видеть до утра никого не хочет. Он захлопнул перед нами дверь, 
потому что был очень сердит.
– Замолчи! – прикрикнул Шонка на своего начальника. Он был еще не так пьян, как 
Кровавый Томагавк, и ему было стыдно случившегося.
Тобиас сунул хозяину еще монету. Джонни лукаво глянул на него и снова наполнил 
кувшин виски.
Попойка продолжалась. Вольные всадники горланили песни, а полицейские-индейцы 
им подпевали.
Тобиас поманил Джонни.
– Не найдется ли у тебя комнаты, где бы Гарри мог поспать?
– Ну конечно же найдется! Пошли!
В комнате, в которую хозяин привел индейцев, была еще и наружная дверь. 
Несколько мешков с соломой лежали на полу. Тобиас попробовал, открыта ли 
наружная дверь. Оказалось – заперта. Джонни порылся в своем бездонном кармане и 
извлек ключ.
– Вот… Могу вам оставить. На случай, если станет плохо.
Хозяин удалился. Тобиас подошел к двери.
– Ты мой вождь! – прошептал он на языке дакотов. – Что теперь будем делать?
– Дай мне твой револьвер, деньги и письмо кэптена Роуча на форт Робинсон. Я 
доставлю пакет туда – как разведчик.
– А я?
– Наблюдай за Томагавком, Шонкой и остальными. Завтра до обеда никто из них не 
проснется. Станут расспрашивать, скажи, что тоже был пьян и ничего не знаешь.
– Как только они обнаружат, что ты покинул дом, они известят Рэда Фокса и 
поднимут тревогу.
– Эти люди не поднимут тревоги, они никогда не сознаются Рэду Фоксу, что были 
пьяны и упустили меня.
– Хау. Увидимся ли мы с тобой еще?..
– Я вернусь.
Молодой вождь подошел к наружной двери, приоткрыл ее, выглянул в ночную тьму. 
Стояла страшная стужа. Замерзшая земля не была покрыта снегом. Дул северный 
ветер.
Дакоту начало трясти от холода, перед глазами поплыли темные и светлые круги, 
очертания предметов начали расплываться, и он почувствовал, что еще немного, и 
не удержится, упадет. Он добрался до соломенного ложа и опустился на него. Не 
то сон, не то беспамятство овладели им.
К утру он пришел в себя, подполз на коленях к двери. Сквозь щель увидел 
бледнеющие звезды. Он собрался с силами, поднялся на ноги и нетвердым шагом 
направился к загону. Охитика приветствовал его, помахивая хвостом, и Токей Ито 
вспомнил, что вечером он собаки больше не видел. Она убежала к Буланому.
Караульный не усмотрел ничего подозрительного в том, что индеец взял своего 
коня. А то, что он шатался, несомненно, отнес за счет неумеренной выпивки. 
Приехал дакота сюда сам, и не было причин помешать ему уезжать. Токей Ито сел 
на коня и шагом поехал к ближайшему форту. Охитика последовал за ним.
Ему повстречался отряд кавалерии.
У драгун не вызвал никаких подозрений ехавший навстречу на лохматом мустанге 
индеец. Токей Ито представился их командиру несколько вежливее и более 
по-военному, чем делал это в те далекие времена, когда был разведчиком у белых 
людей. Офицер критическим взглядом окинул грязный костюм индейца, но его 
выправка и хороший английский определенно вызвали у него симпатию. Он 
потребовал предъявить запечатанный сургучными печатями служебный пакет и в 
заключение сказал: