пыли. Вожак направлял стадо на северо-запад, и грузные животные неслись так же 
быстро, как и мустанги. Харка оказался на своем коне в гуще стада. Впереди него,
 справа и слева тряслись в бешеной скачке бурые спины. Оглянуться назад у него 
не было времени. Стрелял он расчетливо и знал, что уже убил и второго бизона, и 
третьего. Никто потом не сможет этого отрицать, ведь его стрелы имели особые 
зарубки. Серый был скор и вынослив. Даже среди разъяренных животных он не 
забывал своей выучки – приближаться к бизонам так, чтобы всадник мог стрелять.
Харка несся, стрелял и кричал. Он ничего не видел перед собой, кроме пыли и 
бизонов. Он знал только одно: вперед, целиться и стрелять!
Он выпустил девятую стрелу, и знал, что девять бизонов убито. Но десятого еще 
не было.
И тут произошло неожиданное.
Головная часть стада, с которой несся Харка, вдруг пришла в замешательство. 
Животные стали метаться из стороны в сторону, останавливаться, задние наседали 
на передних. Серый заметался, но вырваться из толчеи коричневых тел было некуда.
 Харка сорвал с пояса ременный кнут и принялся хлестать по спинам сгрудившихся 
бизонов. На какой-то миг слева образовался проход, и Серый устремился в него, 
перескочил через одного бизона, через второго, но, зацепившись за спину 
третьего, упал. Упал и Харка. Однако он моментально поднялся и снова вскочил на 
вставшего на ноги Серого. Сквозь облака пыли до него донесся охотничий клич 
дакота, которые, видимо, атаковали стадо в лоб.
Так вот из-за чего возникла заминка!..
Что же делать? Конечно, чтобы не встречаться с соплеменниками, можно как-то 
выбраться из этой суматохи и ускакать в сторону. Но бросать такую великолепную 
охоту! К тому же еще нет десятого бизона.
В это время стадо, следующее за вожаком, встретив на пути новых охотников – 
дакота, свернуло на восток, и Харка, находящийся среди бизонов, понесся с ними 
в новом направлении. Крики дакота затихли позади. Видимо, они отсекли какую-то 
группу животных и теперь преследовали только ее.
Харка выпустил десятую стрелу в спину бегущего рядом бизона и в тот же момент 
услышал рядом, в облаках пыли, чей-то крик, несомненно, крик дакота. Бегущих 
животных становилось все меньше, и скоро Серый без труда пробился на свободное 
от бизонов пространство.
Когда чуточку улеглась пыль, Харка направил коня к последнему убитому им бизону.
 Десятый бизон лежал в траве на боку. Стрела попала туда, куда и послал ее 
охотник. Но… рядом с убитым бизоном стояла чужая дрожащая лошадь, так же как и 
Серый покрытая пылью и потом, с пеной у рта. Чужой охотник пытался вытащить 
вторую стрелу из спины быка, стрелу, которая не могла нанести смертельной раны. 
Этот охотник был молод, строен и курчав. Его волосы и тело, как и у Харки, были 
покрыты слоем пыли. Но когда он поднял свои огромные глаза, Харка сейчас же 
узнал его – друг детства Чернокожий Курчавый.
Харка не сошел с Серого и не произнес ни слова. Курчавый заговорил первым.
– Вот мы и снова вместе, – сказал он. – Бизон принадлежит тебе. Жаль…
– Почему жаль? – спросил Харка, выплевывая набившийся в рот песок.
– Потому что это была моя единственная стрела, которая все-таки попала в бизона.

– Отчего же ты до сих пор не научился как следует стрелять, Чернокожий 
Курчавый?
– Харка – Твердый Как Камень, Ночной Глаз, Убивший Волка, Преследователь Бизона,
 Охотник На Медведя, ты уже почти четырнадцать лет держишь в руках лук и стрелы,
 мне же только двенадцать. Я уже не ползаю по спине лошади, словно муха, как 
это было совсем недавно, я скачу вместе с нашими воинами. А вот стрелять на 
скаку я еще как следует не научился. Но я так хочу привезти с охоты своего 
собственного бизона: в нашей палатке много женщин, старых и молодых, а мой отец 
погиб.
– Чужая Раковина убит?
– Убит, Харка – Твердый Как Камень. Пятьдесят белых напали на наш лагерь, и их 
пули нашли моего отца, когда он оборонялся от них. Я ненавижу теперь белых 
людей еще больше, чем раньше. Я сказал! Хау!
Харка молчал, потупившись.
– Харка! – снова заговорил Курчавый. – Ты должен вернуться в род Медведицы.
Чернокожий Курчавый широко раскрытыми глазами смотрел на своего лучшего друга. 
Друга, который многому научил его, друга, которому он беспредельно верил. Харка 
не мог поднять взгляда и уставился на гриву Серого.
– Чернокожий Курчавый, – сказал он наконец, – а как ты думаешь, виноват ли 
перед родом мой отец Матотаупа? – и посмотрел на Курчавого.
Теперь тот опустил глаза и молчал,
– Говори же, Чернокожий Курчавый. Говори, что ты сам думаешь об этом, – 
требовал Харка и уже чувствовал, что он может услышать в ответ.
Курчавый печально посмотрел на Харку и продолжал молчать.
– Ты боишься, – с грустью произнес Харка, – так не бойся, я же не убью тебя за 
это. Говори, что ты думаешь.
– Матотаупа должен принести нам скальп Рэда Джима.
– Рэд Джим здесь. Возьмите его скальп. Или мужчины рода Медведицы не воины?
Чернокожий Курчавый молчал.
– Ну, что же ты стоишь и молчишь? Матотаупа не виноват?
– Так думаешь сейчас только ты один.
– Я один? Ты, может быть, думаешь, что какой-то дух закрыл мне глаза и не дает 
видеть правду? Прошло уже два года с тех пор, как Рэд Джим побывал в палатке 
Матотаупы, но и до сих пор он не нашел золота! Мой отец не выдавал тайны рода и