родины и вот добираются до последнего, что еще осталось, – до сына. Они 
настраивают Харку против Джима, они незримыми нитями притягивают Харку к себе. 
Кем же он, Матотаупа, будет в глазах Джо, как не отцом изменника, мальчишки, 
который хотел бежать к врагам? И каким врагам! Джо никогда не забудет «дня 
мертвых рыб».
– Харка, мог ли я подумать, что ты – блудливая собака и коварная лисица! 
Вставай и иди! Я приведу тебя к Джо и скажу, что ты хотел нас предать. Он решит,
 что делать с тобой.
Харка поднял голову.
– Веди! – сказал он хрипло, потому что дыхание еще не подчинялось ему. – Веди, 
но не говори больше того, что знаешь, скажи, что ты встретил меня на пути к 
Лошадиному ручью.
– Чем ты докажешь, что не хотел нас предать?
– Чем хочешь. Можешь сдирать с меня кожу – я не крикну!
– Нет, это не подойдет, я предложу тебе другое. Ты будешь бороться с нами 
против рода Медведицы!
Харка вздрогнул. Он, когда еще только начинал говорить, уже знал, что не имеет 
права возражать старшим, но тут он не смолчал:
– Я не снимаю скальпов с женщин… с детей…
– Ты будешь бороться против тех, у кого оружие в руках, а иначе – ты предатель, 
и я напялю на тебя женское платье и убью! Так ты будешь бороться?
Харка хотел еще что-то возразить, но не смог и только выдавил из себя:
– Да.
Матотаупа не смотрел на мальчика. Он добился своего, но что-то мешало ему 
взглянуть в лицо сына. И раздражение его не улеглось, а, напротив, усилилось. 
Он резко поднялся.
– Пошли!
Харка нетвердой, шатающейся походкой последовал за отцом.
Матотаупа двинулся тем же путем, которым они пришли. Направлялся ли он к Джо и 
его спутникам или туда, где располагалась милиция, сначала было непонятно, но 
скоро стало ясно, что они направляются к лагерю, к которому недавно 
подкрадывался Харка и у которого наверняка побывал и Матотаупа.
И еще не успели они дойти до лагеря, как до них донеслись выстрелы. Матотаупа 
остановился, прислушался. Выстрелы прекратились. Тогда Матотаупа ускорил шаг, и 
Харка последовал за ним.
Наконец они достигли лагеря. Костры тут были потушены, и нигде не было видно 
огня, только от обгорелых деревьев поднимались дымки. По-видимому, лагерь был 
обстрелян из луков. Вот из-за этого-то, вероятно, и потушили огни и ответили 
ружейным огнем. Но сейчас стояла настороженная тишина. Момент для встречи 
индейцев с белыми был неподходящий.
– Беги к Джо и сообщи ему обо всем! – приказал Матотаупа Харке.
Не сказав ни слова, Харка отправился. Он побежал, ускоряя бег, к тому месту, с 
которого начал разведку.
Когда он определил, что находится неподалеку от Джо, он издал условленный крик 
и получил ответ. Джо не спал, он стерег трех коней.
– Ну? – спросил он Харку.
– Пятьдесят три человека хотят сегодня уничтожить палатки рода Медведицы на 
Лошадином ручье. Мой отец около лагеря милиции. Ночью лагерь был обстрелян из 
луков.
– Опять это коварство индейцев! И сегодня совершится кара? Да, я должен там 
быть! Я обязан быть там ради моих погибших спутников! Мы отправляемся. Сейчас 
же! Ты возьмешь лошадь своего отца?
– Да.
– Ты выглядишь ужасно усталым. Ты не ранен?
– Нет.
– Ты выдержишь?
– Да.
– Теперь пошли! Иначе нельзя.
Харка сел на Серого, коня отца он взял за повод и понесся галопом по следу 
отряда. Джо поскакал за ним.
Они еще не доехали до ручья, где располагался лагерь, как вдруг Харка 
остановился.
– В чем дело? – спросил Джо.
– Нам навстречу идет человек.
– Человек? Я не слышу. – Джо все-таки взял ружье в руки, чтобы быть готовым к 
встрече.
Оба ждали. На одной из высоток показался Матотаупа и махнул рукой. Джо убрал 
ружье, а Харка поднял коня в галоп. Как только они встретились, Матотаупа тоже 
сел на коня, и они поехали дальше.
– Белые люди уже давно снялись. Я видел их. Они надеются, что мы их догоним, – 
угрюмо сообщил он.
– Вперед! – И Джо дал коню шпоры.
Матотаупа выехал первым, Харка по-прежнему замыкал цепочку. Всадники миновали 
место ночного пристанища милиции и поехали по следу.
Только далеко за полдень они достигли Лошадиного ручья. Матотаупа и Джо 
спешились. Отец оставил сыну коней и вместе с Джо поспешил на возвышенность, с 
которой хорошо обозревалась прерия.
Харка ждал и прислушивался. Не было слышно ни выстрелов, ни криков – полная 
тишина, лишь едва доносилось журчание ручья. Харка надеялся, что Шонка все-таки 
успел предупредить людей и белые не застали врасплох палатки рода. Военный