Он стал потихоньку подбираться поближе. Посмотрел на противоположный берег. Там,
 у самой воды, стояли еще три антилопы, будто поджидая кого-то. А на этом 
берегу, уже совсем близко, — желанная цель. И только теперь Харка разглядел 
рядом с антилопой маленького дрожащего теленочка. Полная страха мать лизала 
трясущегося малыша и толкала его потихоньку к реке. Но он боялся ступить в воду.

Харка натянул лук. Добыча была уже в его руках. Но мальчик не стрелял… А 
антилопа продолжала лизать своего малыша.
Позади послышались победные крики воинов. Животные на противоположном берегу 
убежали. Антилопа продолжала толкать малыша к воде.
Харка опустил лук и вложил стрелу в колчан. Он поднялся во весь рост и медленно 
пошел к животным. И тут произошло то, что и должно было, по его расчетам, 
произойти: страх перед человеком оказался сильнее страха перед водой, и 
подталкиваемый матерью малыш бросился в реку.
Преодолевая течение, животные переплыли реку, выбрались на берег, отряхнулись и 
как ветер понеслись прочь.
Харка долго смотрел им вслед, потом повернулся и не спеша направился к своим.
Да, он не сможет теперь сказать, что убил антилопу, его не будут хвалить 
старики и Молодые Собаки, а почему он не убил антилопу, он никому не расскажет… 
И без того род Медведицы получил богатую добычу.
В лагере раздавались радостные голоса охотников. Женщины уже крепили к сбруе 
жерди, чтобы отправиться за добычей. Девушки готовили кожаные мешки, доставали 
свитые из кишок бизонов веревки, чтобы упаковывать мясо. Даже собаки 
чувствовали, что скоро будут сыты, и с радостным визгом носились вокруг людей.
Харка с отцом и несколькими воинами отправился к убитым антилопам. По 
обыкновению, они определяли, чьи стрелы поразили животных. Все стрелы имели 
особые зарубки или окраску, и без труда можно было установить их владельцев. 
Узнать, кто поразил антилоп, убитых в начале охоты, было нетрудно, потому что 
охотники могли еще спокойно прицелиться. Когда же стадо пустилось наутек и 
воины преследовали его, то в некоторых животных попадало по две и даже по три 
стрелы. На склоне холма, где были Красные Перья, в одном животном обнаружили 
четыре стрелы: одна — в бедре, другая в спине, третья и четвертая — в шее. Две 
последние стрелы принадлежали Харке и Четану.
Удовольствие разлилось по лицу Харки, Четан тоже улыбнулся и вытащил обе 
стрелы: они не имели насечки. Четан отдал Харке его стрелу и сказал:
— Мой младший брат хороший стрелок. Я оставлю ему шкуру и рога. Наши стрелы 
летели вместе как настоящие братья. Я сейчас вожак Красных Перьев, но как 
только я стану воином и Красным Оленем, Харка — Ночной Глаз — Твердый как 
камень — Убивший волка, будет вожаком союза Красных Перьев. Я сказал, хау!
Матотаупа наклонил голову в знак согласия. Он был горд за сына.
Закончив осмотр убитых животных, приступили к разделке туш. Женщины, ловко 
орудуя ножами, упаковывали мясо в тюки. Кишки бросали собакам. Мозг, печень, 
легкие, сердце и желудок отправляли в колонну. Там уже был разожжен огонь, и до 
Харки доносился великолепный запах жарящейся печенки. После долгих голодных 
недель это был первый сытный обед. И каждому достался хотя бы один лакомый 
кусочек.
Все думали одно и то же: дни лишений миновали, счастье пришло, чудо совершается.

На следующий после удачной охоты день по обычаям индейцев спешить не полагалось.
 От восхода и до захода солнца не прошли и пятнадцати километров. Река в этих 
местах стала еще спокойнее и мельче, потому что талые воды уже прошли. По 
решению Совета воинов род Медведицы снова перебрался на южный берег.
Так они двигались все дальше и дальше на юг, и однажды ранним утром перед ними 
открылась цель их длинного пути — Хорс Крик — Лошадиный ручей. Место на одной 
из его излучин, казалось, самой природой было предназначено для летнего 
стойбища. Русло ручья было стиснуто двумя возвышенностями, и даже в самые 
жаркие летние месяцы здесь хватало воды. Там, где ручей слегка поворачивал к 
северу, на берегу росли кусты и небольшие деревца, а по другую его сторону 
находился луг, прикрытый и от ветров, и от посторонних глаз древесной порослью. 
Все с радостным шумом направились на лужайку. В один момент были развьючены 
лошади, установлены типи, расстелены шкуры, подготовлены очаги и подвешены 
котлы. По указанию вождя была поставлена и палатка Совета. Воины раздули в ней 
священный негасимый огонь, который во все время похода они сохраняли в 
выдолбленном стволе дерева. Перед типи вождя установили жерди с трофеями, вбили 
кол для коня. Место для типи жреца осталось свободным.
Мустанги, освобожденные от упряжи, принялись щипать траву, собаки разбежались, 
дети принялись за свои игры.
Незаметно прошли два первых спокойных и сытых дня, наступил третий. У Харки и 
его сверстников было немало забот. Вместе с разведчиками они знакомились с 
окрестностями стойбища, затевали игры с луговыми собачками — маленькими, 
похожими на сусликов жирными грызунами. Зверьки со свистом исчезали в своих 
норках, как только надвигалась опасность. За новыми заботами и надеждами 
тяжелые думы меньше беспокоили Харку, как, впрочем, и всех обитателей стойбища. 
Только по вечерам мальчик вспоминал о матери: как бы она сейчас радовалась 
вместе со всеми. Время понемногу излечивало раны, и Харка, думая о пережитом, 
уже не испытывал такой боли и тоски, как во время похода. К тому же и 
неприятного Шонки здесь не было. Беспокоила только судьба Чернокожего 
Курчавого…
Удачная охота давала возможность существовать, жизнь была хороша, однако, для 
того чтобы подготовиться к зиме, нужно было приложить еще немало сил. Пока все