левой рукой вытащил нож из своей правой. Он все еще стонал, но больше уже себе 
под нос. Квини добралась до загона, и он не заметил ее. Она не стала терять 
времени, чтобы раздвигать жерди, а пролезла сквозь изгородь внутрь, к лошадям, 
и взлетела на незанузданного жеребца, который был очень неспокоен. Он присел на 
задние ноги, потом стал карабкаться с ней через изгородь, как неистовый дикий 
конь. Он чуть не сбросил ее, ведь его неудачные и наконец удавшиеся прыжки 
создавали неожиданное опасное для всадника положение, она даже и подумать не 
могла, что такое возможно: жеребец был приучен преодолевать опаснейшие пути, 
перепрыгивать невысокие препятствия, скакать галопом, увертываться от лассо, 
сопротивляться и брыкаться, однако он не был обучен перелезать через изгороди. 
Но то, что животное с такой решительностью, умом и ловкостью преодолело эту 
преграду, порадовало Квини. Пока она была на этой лошади, ей был не страшен 
никакой Гарольд. Она думала ускакать на жеребце прочь, но, ухватившись лишь за 
его гриву, не могла повелевать им, а жеребец вздумал прогнать чужого человека. 
И он погнал его прочь, как чужого жеребца, а Буту пришлось только радоваться, 
что его еще несли ноги. Нож у него выпал. Если бы Квини не удалось на полпути 
отвернуть Пегого, вряд ли Гарольду удалось бы сохранить жизнь. Бут понесся вниз,
 к шоссе, и убежал на свое ранчо, и Квини видела еще, что он заполз в пустой 
свинарник. А она все еще скакала вокруг на жеребце. Пегий был счастлив, что 
вырвался из загона, и носился со своей молодой наездницей туда и сюда. И каждый 
раз, когда она уже думала, что перехитрила его и наконец-то направит в загон, 
он в последний момент снова убегал. Загон был закрыт, а животное не взнуздано. 
Жеребец ржал, поднимая верхнюю губу, и Квини знала, что это он смеется над ней 
и радуется, как еще никогда в жизни. Квини после такого сильного нервного 
напряжения с удовольствием бы смеялась вместе с ним, однако уже светало, и она 
думала о том, что ей после этой сумасбродной ночи надо идти в школу.
В доме послышалось движение, и показался Стоунхорн.
С порога отворенной двери следил он – руки в карманах брюк – за своей молодой 
женой на незанузданном бронке без седла, и, лишь заметив, что она не может 
направить жеребца в загон, он сначала открыл его, затем прыгнул позади Квини на 
животное, заставил ее соскользнуть и въехал в загон. Он тщательно закрыл его, 
осмотрелся вокруг, заметил ведро на дереве, окровавленный нож, следы 
человеческих ног на траве и спросил:
– Что же тут произошло?
Квини задним числом стало дурно. Джо отнес жену на кровать и развел в печке 
огонь.
Прошло несколько минут, прежде чем Квини смогла говорить и все рассказала.
– Это моя вина, – сказал он, когда обо всем узнал, – но теперь это уже не так 
часто повторяется. Я был не в себе. Возможно, я бы совершил в доме что-нибудь 
такое, что подвергло бы тебя опасности. Поэтому я и закрылся. Но все прошло 
благополучно. Только шишки под волосами. Сегодня явится комиссия! По колодцам. 
Они хотят ознакомиться с местностью.
Джо и Квини поджарили рыбу и съели ее на завтрак. Квини поехала в школу на 
кабриолете, потому что Стоунхорну ни в коем случае нельзя было покинуть дом: 
могла прийти колодезная комиссия. По пути Квини обогнала школьный автобус. В 
школе она посреди урока литературы побледнела и осунулась. Ивонна свела ее в 
медпункт и осталась там с нею. Квини выпила несколько глотков холодной 
родниковой воды, больше она не хотела. Она легла на спину и положила руки на 
живот, в котором она уже ощущала движение новой жизни. Она улыбалась и казалась 
счастливой.
Так как в ее распоряжении был автомобиль, она возвратилась домой раньше 
обычного.
Уже с шоссе в долине она увидела много автомобилей, припаркованных перед домом 
Бутов, и некоторые из них узнала:» Форд» Эйви, «Студебеккер» Айзека, старый 
высокий кузов автомобиля, принадлежащего Джимми Уайт Хорсу, служебную машину 
суперинтендента и один ей неизвестный «Форд». Когда она поравнялась с домом 
Бутов, из него вышел Стоунхорн и подал ей знак подъехать. Стоунхорн несколькими 
движениями руки показал ей, как половчее пристроиться, чтобы не засесть в 
болото.
Он вышел навстречу, чтобы провести ее в дом, и при этом сказал:
– Колодезная комиссия. Ты можешь их вместе со мной послушать. Они говорят уже 
более двух часов, но теперь, кажется, собираются заканчивать.
– Почему же у Бутов? – спросила Квини еще в передней.
– У нас ты, Квини, не поместишь столько народу. И послушай же.
Квини вошла со Стоунхорном в помещение, которое служило Бутам столовой и общей 
комнатой, где разыгралась та сцена между Джо и Гарольдом, о которой Квини знала 
только в общих чертах. Она охватила быстрым взглядом всех, кто сидел за столом: 
Айзек, Мэри, Холи, Хаверман, Джимми Уайт Хорс, Дейв де Корби, Эйви и два 
незнакомых человека, может быть бизнесмены или инженеры. Мэри чуть подвинулась 
на кушетке, и Квини села рядом с ней. Стоунхорн снова занял свое место между 
Эйви и двумя незнакомыми людьми. Эйви представил Квини и этих незнакомых господ 
друг другу:
– Миссис Кинг – представители фирмы, которую служба здравоохранения привлекает 
к устройству колодцев в нашей резервации. Мистер Миллз, мистер Реджер – 
инженеры.
– Теперь слово за вами, Эйви, – сказал Холи. – Вы последняя инстанция в этом 
деле.
– Извольте, если уж вы решили, что администрация остается в стороне. Я обобщу 
результаты наших дипломатических переговоров и прошу меня поправить, если я в 
чем-нибудь ошибусь.