|
Морнинг-Стар хотел со мной даже организовать группу. В суде потом нашу
сплоченность посчитали попыткой организовать банду. Мы не раз вместе не слишком
деликатно одерживали верх в драке, и этим я себе добавил. Большинство учеников
со мной вообще не разговаривали, потому что мать у меня – «убийца», а отец –
пьяница. Ты знаешь, в нас, индейцах, все сидит глубже и жестче, чем у белых:
дружба и вражда, убеждение, что такое справедливость и несправедливость.
Гарольд, который уже готовился стать бакалавром и пользовался уважением,
поносил меня на переменах. Мы не раз дрались с ним так, что от него клочья
летели. Также и из-за тебя.
– Я попрошу, чтобы о деньгах в двенадцатом классе мне подтвердили письменно.
– Письменно тебе никто не подтвердит.
– Я все же надеюсь.
– Ты тоже была раньше в этой школе, Квини. Как ты думаешь, несколько лет назад
кто-нибудь из учеников отважился бы высказаться против Теодора Тикока? Никогда!
И родители бы тоже не решились. Мы, индейцы, ни в чем не перечим школе своих
детей. Тикок был всемогущ.
– Был. Но многое изменилось, и его звезда закатилась. Миссис Холленд спросила
меня, в чем же тут дело, что он ни с одним классом не может справиться.
– Тикок уже понял, что ты моя жена?
– Кажется, нет. Он зарылся в школьные учебники, как в высохшую траву.
Квини села за стол и принялась набрасывать свой рисунок.
– Не старайся добывать письменных свидетельств, Квини, не втягивай пока никого
в это дело. Я попробую более простой путь.
– Как хочешь, Джо.
Несколько дней спустя однообразную жизнь школьников нарушило несколько
необычное событие. Это произошло в среду, когда учебный план был построен так,
чтобы все учителя присутствовали и могли собраться на совещание по текущим
вопросам, которое обычно происходило в три часа дня. До этого и после родителям,
если они хотели, можно было встретиться и поговорить с нужными учителями.
Однако эта возможность стала последнее время крайне редко использоваться.
Учителя тоже не посещали домов учеников: родители и учителя не знали друг друга.
В эту среду около трех часов вдруг подъехал спортивный кабриолет. Первыми, кто
это заметил, были несколько юношей, бывшие ученики школы, теперь – безработные.
Они стояли группой в ковбойских шляпах, руки в карманах, в вялых и одновременно
вызывающих позах людей без занятий и без цели. У них тоже по средам, как и
конференция у учителей, было здесь место встречи. Они с радостью
демонстрировали учителям, для чего те их учили, а ученикам – для чего их учат:
для ничего, для ничегонеделанья. Заведующий хозяйством школы остановился в
дверях понаблюдать за юношами. Все они были в голубых джинсах с заклепками и
ярких рубашках. Бедра у них были узкие, тела – гибкие. Неизвестно, что у них
было на уме. Временами они затевали стычки.
В один миг все их внимание сосредоточилось на вышедшем из машины Джо Кинге.
Из-под полуопущенных век они следили за каждым его движением. Он чувствовал это
и пошел своей небрежной походкой. Как только он исчез в школьном здании, группа
как бы случайно обступила автомобиль, о котором говорили, что он дает сто
двадцать миль. Мало кто из индейцев резерваций имел хороший автомобиль.
Джо увидел, что школа как снаружи, так и внутри не изменилась, хотя обычно
многое так быстро меняется. Он прошел светлым коридором вдоль классных комнат.
Уроки как раз кончились, двери отворились. Тикок вышел из седьмого класса,
самого младшего, в котором он давал уроки. Ученики вели себя там еще пока
спокойно. Джо как бы не заметил Тикока, не говоря уже о том, чтобы узнать. Он
небыстро шел дальше в направлении секретариата директора. Увидев Кинга, Тикок
пришел в замешательство, он продолжал смотреть ему вслед, пытаясь понять, зачем
тот явился. Тут всегда любезная молодая учительница-негритянка, которая только
что вышла из первого класса, окликнула его своим нежным голосом:
– Мистер Тикок?
Ведь старый учитель стоял как столб, препятствуя движению в коридоре, а она
хотела со своими маленькими учениками, которые выстроились в длинную колонну,
пройти по коридору в гимнастический зал. Тикок вздрогнул, как от испуга, когда
признал свое собственное поведение нарушающим порядок, и как-то слишком
торопливо уступил дорогу. Учительница с приветливой улыбкой, слегка двинув
рукой и пошевелив губами, поманила детей к себе, и шести-семилетние малыши в
молчаливом строю проследовали мимо мистера Тикока.
Между тем Джо Кинг достиг дверей секретариата директора и остановился, чтобы
постучать. Этим он снова привлек внимание Тикока, и в мозгу учителя заработали
клеточки памяти, однако он никак не мог понять, какая тут связь. Впрочем, может
быть, это общая манера поведения этих больше к школе не принадлежащих личностей,
мелькнула у него надежда. Тикок на момент остановился, словно в оцепенении.
Потом он направился в учительскую.
Там он обнаружил двух коллег, которые знали все истории прошедших лет, и,
усевшись с облегчением на стул, он с видом полнейшего равнодушия сказал:
– Меня удивляет, почему это Джо Кинг имеет доступ в нашу школу,
– Что же, Тикок, он хочет сдавать на бакалавра?
– Оставьте ваши шутки, Бэлл. Снаружи стоят шалопаи, и мы не всегда этих
праздношатающихся еще достаточно энергично отваживаем, а здесь снова
расхаживает по коридору Джо Кинг.
– Ах, так это и не в первый раз?
– Возможно даже, в первый. Каждый плохой обычай имеет свое начало. Но именно в
начале и нужно пресекать. Этот человек способен и служащего убить. Это не
|
|