смогу переносить и пока это сможешь вынести ты. У тебя есть с собой сигареты?
Она положила перед ним две пачки. Он пренебрежительно осмотрел их и сунул одну 
в рот, явно не находя в том особого удовольствия.
– Я хотела тебе достать таких же, которые ты в последний раз здесь курил, – 
робко пояснила Квини, – но их не завозят в поселок.
Стоунхорн выдохнул короткий смешок.
– Ты в самом деле спрашивала такие сигареты? У тебя была пустая пачка, которую 
я больше так и не нашел?
– Да. Они такие дорогие, ты поэтому смеешься?
Стоунхорн усмехнулся еще раз.
– Бесценны. Дорогая моя, они бывают только у тайных торговцев наркотиками и в 
некоторых особых службах для специальных целей. Что же у них в поселке были за 
лица?
– Им было стыдно, что они не могут выполнить желание покупателя.
– Живут как собачки прерий в зоологическом саду. Твое счастье, Квини, иначе бы 
они нас еще арестовали по подозрению в торговле наркотиками, а люди, которые 
мне эти последние пачки дали с собой, – табу, неприкосновенны. Не вмешивайся 
больше никогда в дела, которых ты не понимаешь. – Вдруг выражение лица 
Стоунхорна изменилось. – Если ты опять поедешь туда, вниз, можешь сказать Эйви, 
что я приеду к нему за уколом морфия. У меня довольно сильная боль от удара 
копытом в поясницу. От брыкающегося коня всегда жди неожиданностей.
– Джо, я боюсь…
Стоунхорн встал. Его лицо стало жутким. Он крикнул:
– Чего ты боишься? Ну, отвечай! Чего ты боишься?
Квини страшно испугалась.
– Это дело Эйви. Ты, конечно, можешь… можешь… пойти к нему…
Стоунхорн опрокинул ногой стол. Квини вскочила с криком:
– Стоун…
– Заткни глотку! Принесешь мне завтра шприц? – Он встал перед ней со стилетом в 
руке.
– Джо… – Тут страх овладел ею, и она бросилась вон из дома.
Она понеслась вверх по склону и притаилась среди сосен. Свет в доме потух, она 
услышала крики и грохот.
Понемногу все затихло.
Квини дрожала всем телом.
На протяжении часа царили тишина и неизвестность. Что там, Квини и подумать 
боялась. Потом наконец она увидела появившиеся очертания тени бабушки. Старая 
женщина поманила, и Квини медленными шагами направилась назад. Все еще дрожа, 
она встала у порога. В груди кололо: это было сердце.
Квини вошла.
Стоунхорн лежал на кровати, он устремил взгляд на молодую жену. Глаза его 
блестели в свете свечи, которую зажгла бабушка. Квини медленно села на другую 
кровать. Стол был разломан, лампа разбита вдребезги, труба печурки разорвана на 
части.
Бабушка стояла в углу рядом с охотничьим ружьем.
– Хэлло, ты боишься? – Это был другой голос.
– Это было глупо с моей стороны, Джо.
– Да, это верно. Тебе придется еще не раз пережить такое, если ты во что бы то 
ни стало решилась здесь остаться. Иди лучше в свою художественную школу. Я уже 
тебе раньше это советовал. Или позаботься о том, чтобы Эйви давал мне морфий.
– Он этого не сделает. Ты так сойдешь на нет, Джо. За каких-нибудь три месяца.
Стоунхорн вяло натянул на себя одеяло; огоньки в его глазах потухли, но он еще 
продолжал смотреть на жену.
Квини церемонно достала из кармана блузы письмо из Канады. Стоунхорн с 
интересом наблюдал.
– Ага, наконец-то. Я все время ждал, что ты еще что-нибудь извлечешь из своего 
заколдованного мешка.
Она дала ему письмо. Он вскрыл стилетом конверт и при свете керосиновой лампы 
прочитал вслух:
– «Инеа-хе-юкан, вы будете для меня желанными гостями, в любое время приезжайте 
и можете оставаться в моей типи столько, сколько захотите. Инеа-хе-юкан».
Казалось, Стоунхорн вылезает из своей собственной кожи. Он с некоторым усилием 
поднялся и положил письмо в маленький прочный ящик, лучший ящик в доме, в 
котором сохранялись патроны.
Квини тоже поднялась и убрала свое тяжело завоеванное ходатайство, которое, 
запачканное, валялось на полу. Остаток ночи она лежала рядом со своим мужем и 
чувствовала, насколько исхудало его тело. Он не касался ее, но их руки нашли 
друг друга.
На следующий день все встали немного позже. Разгромленная комната еще не была 
приведена в порядок, когда автомобиль под моросящим дождем свернул на боковую 
дорогу. Приехал Халкетт, отец Квини. Он приехал на автомобиле, с которым у 
Квини были связаны воспоминания. Чтобы приехать в такую раннюю пору, надо было 
выехать еще ночью. Дочь поздоровалась с ним и увидела при этом, что на заднем 
сиденье лежит большой, закрытый наброшенным покрывалом ящик. Отец осмотрел 
сначала не дом, в котором исчезла бабушка, закрыв за собой дверь, а заглянул в 
загон для лошадей, где у животных находился Джо.
Туда направил он свои шаги, и Квини пошла с ним.
– У вас же все есть! – воскликнул Халкетт, когда остановился у загона.
Джо перелез через ограду. Ему не хотелось показывать, что трудно согнуться в 
пояснице.