бронке и его рейтаре, но вот ее рука быстро и уверенно, направляемая 
неожиданным вдохновением, набросала черного длиннорогого быка, который поднял 
на рога своего противника. И тут появились ветер, пыль, мужество и измождение, 
одолевающая и ослабевающая силы; все было в движении: опасность и пот, полная 
неразбериха и – ничего от правил искусства. Казалось, все каноны нарушены.
Создавая эту картину, Квини уже ненавидела ее, ведь она была напитана духом 
вражды.
Репа была готова, и Квини поела вместе с бабушкой. Ее мысли были в смятении. В 
первый раз после смерти старого Кинга она подумала о том, что в этом доме мать 
Джо убила пьяного старика, и страшный образ старого Кинга в ночи снова возник 
перед ней. Стоял день. Дверь к освещенному сверкающим солнцем лугу была открыта.
 Но Квини казалось, что она в темноте, словно под черным зверем. Бабушка 
положила ей на плечо руку.
– Такое бывает иногда, – сказала она. – Когда просыпаются злые духи.
Квини удивилась, но ей стало спокойнее.
И к вечеру Стоунхорн не возвратился.
Квини улеглась одна и сдвинула одеяла, нагревшиеся от жары, в сторону. В 
противоположном углу улеглась бабушка, и обе могли видеть друг друга.
Квини долго лежала с открытыми глазами, опасаясь видений предстоящей ночи.
В маленьком деревянном доме, хотя дверь и была оставлена открытой, и ночью 
сохранялось угнетающее тепло. Мимо шныряли худые собаки. Они были голодные. 
Даже за полночь вокруг в лугах стрекотали кузнечики. Когда бабушка увидела, что 
Квини тоже лежит с открытыми глазами и не может заснуть, она подошла и села 
рядом с молодой женщиной. Ее рука была холодной и жесткой.
– У тебя нет типи? – спросила она.
Квини вскочила, ей надо было сначала отвлечься от своих мыслей.
Дома у бабушки еще сохранялась старая палатка – типи, в которой она выросла, 
типи охотников на бизонов. Летом, когда в деревянном доме становилось почти 
невыносимо, она, как и другие старые индейцы, спала в типи, и часто Тачина, 
приходя к ней туда, слушала истории, которые старая женщина рассказывала тихо, 
как тайну.
– Это верно, – сказала Тачина, – нам надо иметь и типи на лето. Стоунхорн уже 
как-то говорил об этом.
К утру они наконец задремали.
Проснувшись, она пошла к лошадям, распутала их и поехала вместе с бабушкой 
напоить животных. На порядочном расстоянии от них был ручей, в котором и в 
засушливое время обыкновенно местами сохранялась вода. Для людей она, правда, 
не годилась.
Квини ехала на своей кобыле и вела пегого жеребца, который без конца 
пританцовывал, но покорно следовал за нею. Бабушка ехала на карем Стоунхорна, 
вторую кобылу вела в поводу. Старая женщина неплохо держалась на лошади. Карий 
Стоунхорна знал дорогу к водопою и, как только он понял, что они направляются 
туда, пустился резким галопом. Теперь и Пегого стало трудно держать в узде, 
потому что он не хотел дать другому вырваться вперед. Какие уж тут Тачине мечты.

Вскоре после полудня женщины с лошадьми вернулись обратно. Из своего высоко 
расположенного дома они увидели автомобиль, который двигался от агентуры по 
шоссе в долине. Это не был автомобиль Стоунхорна, это не был и автомобиль семьи 
Бут. Это было новое приобретение Гарольда – «Фольксваген». Он свернул с шоссе 
на боковую дорогу, которая вела наверх, к дому Кингов. Квини спряталась в дом и 
закрыла дверь. Бабушка ничего против этого не возразила.
Спокойно, не проявляя ни любопытства, ни пренебрежения ожидала Унчида незваного 
гостя.
Гарольд остановился, выбрался из машины, захлопнул дверцу и подошел к старой 
женщине.
– Твоих детей нет? – спросил он, видимо подразумевая Джо и Квини.
Бабушка не ответила, но посмотрела на молодого человека так, будто ждала 
объяснения такому любопытству.
– Вам, конечно, не надо так далеко ездить за водой. Вы можете ее брать у нас. В 
колодце воды хватает. Вы можете и лошадей на водопой приводить к нам. Это велел 
передать отец. – Гарольд бросил взгляд на Пегого. – Было бы жаль дорогое 
животное.
Бабушка спокойно кивнула.
Гарольд снова залез в свой «Фольксваген», развернулся и, виляя по высохшей с 
колеями дороге, медленно поехал вниз.
Бабушка через несколько минут вошла в дом и сообщила Квини, что сказал Гарольд 
Бут.
Квини села на кровати, сложив руки.
– Ему что-то должно быть известно, иначе бы он не приехал, – сказала она. – 
Если Стоунхорн сегодня к вечеру не вернется, я поеду завтра в агентуру.
– Они могут спрятать человека, но не машину, – ответила бабушка. – Ты это 
увидишь, моя дочь, таковы они!
Через час после того, как появился и исчез Гарольд, на дороге внизу показались 
два автомобиля: служебная машина и кабриолет Стоунхорна.
Оба свернули на боковую дорогу и друг за другом поднялись наверх, к хибаре 
Кингов. Из автомобилей вышли мужчина средних лет, одетый добротно, но 
демократично-небрежно, и юная, даже очень юная, девушка. Мужчина вышел из 
автомобиля Стоунхорна, девушка вела служебную машину.
Квини стояла на пороге дома, бабушка была в помещении. Приезжие поздоровались:
– Добрый день!