рынка у Билингсгэйта… Он…

«Дядя» крепко сжал Тому руку, чтобы остановить его безумную речь; тот вспыхнул 
и остановился на полуслове; но никто не выразил удивления, как будто никто и не 
слыхал его слов.

Какой-то секретарь доложил, что покойный король в своей духовной завещал 
пожаловать графу Гертфорду герцогский титул, возвести его брата, сэра Томаса 
Сеймура, в звание пэра, а сына Гертфорда сделать графом, равно как и возвысить 
в звании других знатных слуг короны. Совет решил назначить заседание на 
шестнадцатое февраля для утверждения и исполнения воли покойного. А так как 
почивший король никому из поименованных лиц не пожаловал письменно поместий, 
необходимых, чтобы поддержать столь высокое звание, то совет, будучи осведомлен 
о личных желаниях его величества по этому поводу, счел за благо, если на то 
будет соизволение ныне царствующего монарха, назначить Сеймуру «земель на 
пятьсот фунтов стерлингов», а сыну Гертфорда «на восемьсот фунтов стерлингов», 
прибавив к этому первый же участок земли «на триста фунтов стерлингов», «какой 
освободится за смертью какого-нибудь епископа».

Том чуть было не брякнул, что лучше бы сначала уплатить долги покойного короля, 
а потом уж расходовать такие огромные деньги; но предусмотрительный Гертфорд, 
во-время тронув его за плечо, спас его от подобной бестактности, и он изъявил 
свое королевское согласие, хотя в душе был очень недоволен.

С минуту он сидел и раздумывал, как легко и просто он теперь совершает такие 
блистательные чудеса, и вдруг у него мелькнула мысль: почему бы не сделать свою 
мать герцогиней Двора Отбросов и не пожаловать ей поместье? Но в то же 
мгновение он с горечью сообразил, что ведь он король только по имени, на самом 
же деле он весь во власти этих важных старцев и величавых вельмож. Для них его 
мать — создание больного воображения; они выслушают его недоверчиво и пошлют за 
доктором — только и всего.

Скучная работа продолжалась. Читались всякие многословные, утомительно-нудные 
петиции, указы, дипломы и другие бумаги, относящиеся к государственным делам; 
наконец Том сокрушенно вздохнул и пробормотал про себя:

— Чем прогневал я господа бога, что он отнял у меня солнечный свет, свежий 
воздух, поля и луга и запер меня в этой темнице, сделал меня королем и причинил 
мне столько огорчений?

Тут бедная, утомленная его голова стала клониться в дремоте и, наконец, упала 
на плечо; дела королевства приостановились за отсутствием августейшего 
двигателя, имеющего власть превращать чужие желания в законы. Тишина окружила 
дремавшего мальчика, и государственные мужи прервали обсуждение дел.

Перед обедом Том, с разрешения своих тюремщиков Гертфорда и Сент-Джона, провел 
приятный часок в обществе леди Елизаветы и маленькой леди Джэн Грей, хотя 
принцессы были весьма опечалены тяжелой утратой, постигшей королевскую семью. 
Под конец ему нанесла визит «старшая сестра», впоследствии получившая в истории 
имя «Марии Кровавой».[23 - Мария Тюдор (1516–1568), королева английская; ее 
царствование ознаменовано преследованиями и многочисленными казнями 
протестантов.] Она заморозила Тома своей высокопарной беседой, которая в его 
глазах имела только одно достоинство — краткость. На несколько минут его 
оставили одного, затем к нему был допущен худенький мальчик лет двенадцати, 
платье которого, за исключением белоснежных кружев на вороте и рукавах, было 
сверху донизу черное — камзол, чулки и все прочее. В его одежде не было никаких 
признаков траура, только пурпурный бант на плече. Он приближался к Тому 
нерешительным шагом, склонив обнаженную голову, и, когда подошел, опустился на 
колено. Том с минуту спокойно и вдумчиво смотрел на него и, наконец, сказал:

— Встань, мальчик. Кто ты такой? Что тебе надобно?

Мальчик встал на ноги; он стоял в изящной, непринужденной позе, но на лице у 
него были тревога и грусть.

— Ты, конечно, помнишь меня, милорд? Я твой паж, мальчик для порки.

— Мальчик для порки?

— Так точно, ваше величество. Я Гэмфри… Гэмфри Марло.

Том подумал, что его опекунам не мешало бы рассказать ему об этом паже. 
Положение было щекотливое. Что ему делать? Притвориться, будто он узнает 
мальчугана, а потом каждым словом своим обнаруживать, что он никогда и не 
слышал о нем? Нет, это не годится. Спасительная мысль пришла ему в голову: ведь 
такие случаи будут, пожалуй, нередки. С настоящего дня лордам Гертфорду и 
Сент-Джону частенько придется отлучаться от него по делам, поскольку они — 
члены совета душеприказчиков; не худо бы самому придумать способ, как 
выпутываться из затруднений подобного рода. «Дельная мысль! Попробую испытать 
ее на мальчишке… и посмотрю, что из этого выйдет».