– Ты, должно быть, говоришь про Апторпов?

– Да, да, верно… Ну их совсем, эти фамилии, никогда их почему-то не вспомнишь 
вовремя! Так вот, она велела передать, что уехала к Апторпам – попросить их, 
чтобы они непременно приехали на аукцион и купили этот дом; дядя Питер так и 
хотел, чтобы дом достался им, а не кому-нибудь другому; она сказала, что не 
отвяжется от них, пока не согласятся, а после того, если она не устанет, 
вернется домой: а если устанет, то приедет домой утром. Она не велела ничего 
говорить насчет Прокторов, а про одних только Апторпов – и это сущая правда, 
потому что она и туда тоже заедет сказать насчет дома; я-то это знаю, потому 
что она сама мне так сказала.

– Ну, хорошо, – сказали девочки и побежали скорей ловить своих дядюшек да 
передавать им поклоны, поцелуи и всякие поручения.

Теперь все было в порядке. Девочки ничего не скажут, потому что им хочется в 
Англию; а король с герцогом будут очень довольны, что Мэри Джейн уехала 
хлопотать для аукциона, а не осталась тут, под рукой у доктора Робинсона. Я и 
сам радовался. «Вот, – думаю, – ловко обделал дельце! Пожалуй, у самого Тома 
Сойера так не вышло бы. Конечно, он бы еще чегонибудь прибавил для фасона, да я 
по этой части не мастак – не получил такого образования».

Ну, к концу дня на городской площади начался аукцион и тянулся долго-долго, а 
наш старикашка тоже вертелся возле аукционера и то и дело вставлял какое-нибудь 
благочестивое слово или что-нибудь из Писания, и герцог тоже гугукал в знак 
сочувствия, как умел, и вообще старался всем угодить.

Но время помаленьку шло, аукцион тянулся да тянулся, и в конце концов все было 
распродано, – все, кроме маленького участка земли на кладбище. Они старались и 
его сбыть с рук – этому королю хотелось все сразу заглотать, точно 
какому-нибудь верблюду. Ну, а пока они этим занимались, подошел пароход, а 
минуты через две, смотрю, с пристани валит толпа с ревом, с хохотом, с воем и 
выкрикивает:

– Вот вам и конкуренты! Вот вам и еще парочка наследников Питера Уилкса! 
Платите деньги, выбирайте, кто больше нравится!



Глава XXIX

Они вели очень приятного на вид старичка и другого, тоже очень приятного 
джентльмена, помоложе, с рукой на перевязи. Господи, как же они вопили и 
хохотали! И вообще потешались ужасно. Я-то в этом ничего смешного не видел, да 
и королю с герцогом тоже было не до смеха; я, признаться, думал, что они 
струсят. Однако не тут-то было: нисколько они не струсили. Герцог прикинулся, 
будто бы он знать не знает, что делается, расхаживал себе, веселый и довольный, 
да гугукал, словно кувшин, в котором болтается пахтанье; а король – тот все 
глядел и глядел на них с такой скорбью, будто сердце у него обливается кровью 
при одной мысли, что на свете могут существовать такие мерзавцы и негодяи. Это 
у него получалось замечательно. Все, кто поважней, собрались вокруг короля, 
давая понять, что они на его стороне. Этот старичок, который только что приехал,
 видно, совсем растерялся. Потом он начал говорить, и я сразу же увидел, что он 
выговаривает, как англичанин, а не так, как король, хотя и у короля тоже для 
подделки получалось неплохо. Точно передать его слова я не берусь, да у меня 
так и не выйдет. Он повернулся к толпе и сказал что-то приблизительно в таком 
роде:

– Я не предвидел такой неожиданности и, признаюсь прямо и откровенно, плохо к 
ней подготовлен, потому что нам о братом очень не повезло! Он сломал руку, и 
наш багаж но ошибке выгрузили прошлой ночью в другом городе. Я брат Питера 
Уилкса – Гарви, а это – его брат Уильям, глухонемой; он не говорит и не слышит, 
а теперь, когда у него действует только одна рука, не может делать и знаков. Мы 
– те самые, за кого себя выдаем; и через день-другой, когда мы получим багаж, я 
сумею доказать это. А до тех пор я ничего больше не скажу, отправлюсь в 
гостиницу и буду ждать там.

И они вдвоем с этим новым болванчиком ушли; а король как расхохочется и начал 
издеваться:

– Ах, он сломал себе руку! До чего похоже на правду, верно? И до чего кстати 
для обманщика, если он не знает азбуки глухонемых. Багаж у них пропал? О-очень 
хорошо! И очень даже ловко – при таких обстоятельствах!

И король опять засмеялся, и все остальные тоже, кроме троих, четверых, ну, 
может, пятерых. Один из них был тот самый доктор, а другой – быстроглазый 
джентльмен со старомодным саквояжем из ковровой материи; он только что сошел с 
парохода; они тихонько разговаривали с доктором, время от времени поглядывая на 
короля и кивая друг другу; это был адвокат Леви Белл, который ездил по делам в