– Вот мой ответ! – Она взяла мешок с деньгами, передала его из рук в руки 
королю и сказала: – Возьмите эти шесть тысяч, поместите их для меня и моих 
сестер куда хотите, и никакой расписки нам не надо.

Потом она обняла короля, а Сюзанна и Заячья Губа подошли к нему с другой 
стороны и тоже обняли. Все захлопали в ладоши, затопали ногами, поднялась 
настоящая буря, а король задрал голову кверху и гордо улыбнулся.

Доктор сказал:

– Хорошо, тогда я умываю руки. Но предупреждаю вас всех: придет время, когда 
вам тошно будет вспомнить про этот день!

И он ушел.

– Хорошо, доктор, – сказал король, как бы передразнивая его, – уж тогда мы 
постараемся – уговорим их послать за вами.

Все засмеялись и сказали, что это он ловко поддел доктора.



Глава XXVI

Когда все разошлись, король спросил Мэри Джейн, найдутся ли у них свободные 
комнаты, и она сказала, что одна свободная комната у них есть, она подойдет для 
дяди Уильяма, а дяде Гарви она уступит свою комнату, которая немножко побольше, 
а сама она поместится с сестрами и будет спать там на койке; и еще на чердаке 
есть каморка с соломенным тюфяком. Король сказал, что эта каморка пригодится 
для его лакея, – это для меня.

Мэри Джейн повела нас наверх и показала дядюшкам их комнаты, очень простенькие, 
зато уютные. Она сказала, что уберет из своей комнаты все платья и разные 
другие вещи, если они мешают дяде Гарви; но он сказал, что нисколько не мешают. 
Платья висели на стене, под ситцевой занавеской, спускавшейся до самого пола. В 
одном углу стоял старый сундук, в другом – футляр с гитарой, и много было 
разных пустяков и финтифлюшек, которыми девушки любят украшать свои комнаты. 
Король сказал, что с ними комната выглядит гораздо уютнее и милей, и не велел 
их трогать. У герцога комнатка была очень маленькая, зато удобная, и моя 
каморка тоже.

Вечером у них был званый ужин, и опять пришли те же гости, что и утром, а я 
стоял за стульями короля и герцога и прислуживал им, а остальным прислуживали 
негры. Мэри Джейн сидела на хозяйском месте, рядом с Сюзанной, и говорила всем, 
что печенье не удалось, а соленья никуда не годятся, и куры попались плохие, 
очень жесткие, – словом, все те пустяки, которые обыкновенно говорят хозяйки, 
когда напрашиваются на комплименты; а гости отлично видели, что все удалось как 
нельзя лучше, и все хвалили, – спрашивали, например: «Как это вам удается так 
подрумянить печенье? „, или: «Скажите, ради бога, где вы достали такие 
замечательные пикули?“ – и все в таком роде; ну, знаете, как обыкновенно за 
ужином – переливают из пустого в порожнее.

Когда все это кончилось, мы с Заячьей Губой поужинали в кухне остатками, пока 
другие помогали неграм убирать со стола и мыть посуду. Заячья Губа начала меня 
расспрашивать про Англию, и, ей-богу, я каждую минуту так и думал, что, того 
гляди, проврусь. Она спросила:

– Ты когда-нибудь видел короля?

– Какого? Вильгельма Четвертого[12 - Вильгельм Четвертый. – Король Вильгельм IV 
умер в 1837г.]? Ну, а то как же! Он ходит в нашу церковь.

Я-то знал, что он давно помер, только ей не стал говорить. Вот, после того как 
я сказал, что он ходит в нашу церковь, она и. спрашивает:

– Как? Постоянно ходит?

– Ну да, постоянно. Его скамья как раз напротив нашей – по другую сторону 
кафедры.

– А я думала, он живет в Лондоне.

– Ну да, там он и живет. А где ж ему еще жить?

– Да ведь ты живешь в Шеффилде!

Ну, вижу, я влип. Пришлось для начала прикинуться, будто подавился куриной 
костью, чтобы выгадать время, – надо же придумать, как мне вывернуться! Потом я 
сказал: