не было, а теперь ты и вовсе единственный друг у старика Джима.

Я греб, старался изо всех сил, спешил донести на него. Но как только он это 
сказал, у меня и руки опустились. Теперь я греб еле-еле и сам не знал, рад я, 
что поехал, или не рад. Когда я отъехал шагов на пятьдесят, Джим крикнул:

– Вон он едет верный старый Гек! Единственный белый джентльмен, который по 
обманул старика Джима!

Ну, мне просто нехорошо стало. Однако, думаю, надо же это сделать. Нельзя 
отвиливать. А тут как раз плывет ялик, и в нем два человека с ружьями; они 
останавливаются, и я тоже. Один из них и спрашивает:

– Что это там такое?

– Плот, – говорю я.

– А ты тоже с этого плота?

– Да, сэр.

– Мужчины на нем есть?

– Всего один, сэр.

– Видишь ли, нынче ночью сбежало пятеро негров, вон оттуда, чуть повыше 
излучины. У тебя кто там: белый или черный?

Я не сразу ответил. Хотел было, только слова никак не шли с языка. С минуту я 
силился собраться с духом и все им рассказать, только храбрости не хватило – 
струсил хуже зайца. Но вижу, что ничего у меня не выйдет, махнул на все рукой и 
говорю:

– Белый.

– Ну, мы сами поедем посмотрим.

– Да, уж пожалуйста, – говорю я, – ведь там мой папаша. Помогите мне – возьмите 
плот на буксир до того места, где фонарь горит на берегу. Он болен, и мама тоже,
 и Мэри Энн.

– Ах ты черт возьми! Нам некогда, мальчик…. Ну, да я думаю, помочь надо. 
Цепляйся своим веслом – поедем.

Я прицепился, и они налегли на весла. После того как они сделали два-три взмаха 
веслами, я сказал:

– Папаша будет вам очень благодарен. Все уезжают, как только попросишь дотянуть 
плот до берега, а мне самому это не под силу.

– Подлость какая! Нет, все-таки чудно что-то…. А скажика, мальчик, что такое с 
твоим отцом?

– С ним…. у него…. да нет, ничего особенного.

Они перестали грести. До плота теперь оставалось совсем немного. Первый сказал:

– Мальчик, ты врешь. Что такое у твоего отца? Говори правду, тебе же будет 
лучше.

– Я скажу, сэр. Честное слово, скажу, только не бросайте нас, ради бога! У 
него…. у него…. Вам ведь не надо подъезжать близко к плоту, вы только возьмете 
нас на буксир…. Пожалуйста, я вам брошу веревку.

– Поворачивай обратно, Джон, поворачивай живее! – говорит один.

Они повернули назад.

– Держись подальше, мальчик, – против ветра. Черт возьми, боюсь, как бы не 
нанесло заразу ветром. У твоего папы черпая оспа – вот что, мальчик, и ты это 
прекрасно знаешь. Что ж ты нам сразу не сказал? Хочешь, чтобы мы все 
перезаразились?

– Да, – говорю я, а сам всхлипываю, – я раньше всем так и говорил, а они тогда 
уезжали и бросали нас.

– Бедняга, а ведь это, пожалуй, правда. Нам тебя очень жалко, только вот какая 
штука…. Понимаешь, нам оспой болеть не хочется. Слушай, я тебе скажу, что 
делать. Ты сам и не пробуй причалить к берегу, а не то разобьешь все вдребезги. 
Проплывешь еще миль двадцать вниз по реке, там увидишь город на левом берегу.