Все сказали, что клятва замечательная, и спросили Тома, сам он ее придумал или 
нет. Оказалось, кое-что он придумал сам, а остальное взял из книжек про 
разбойников и пиратов, – у всякой порядочной шайки бывает такая клятва.

Некоторые думали, что хорошо бы убивать родных у тех мальчиков, которые выдадут 
тайну. Том сказал, что это недурная мысль, взял и вписал ее карандашиком.

Тут Бен Роджерс и говорит:

– А вот у Гека Финна никаких родных нет; как с ним быть?

– Ну и что ж, ведь отец у него есть? – говорит Том Сойер.

– Да, отец-то есть, только где ты его теперь разыщешь? Он, бывало, все валялся 
пьяный на кожевенном заводе, вместе со свиньями, но вот уже больше года его 
что-то не видно в наших краях.

Посоветовались они между собой и уж совсем собрались меня вычеркнуть, потому 
что, говорят, у каждого мальчика должны быть родные или кто-нибудь, кого можно 
убить, а то другим будет обидно. Ну, и никто ничего не мог придумать, все стали 
в тупик и молчали. Я сперва чуть не заплакал, а потом вдруг придумал выход: 
взял да и предложил им мисс Уотсон – пускай ее убивают. Все согласились.

– Ну что ж, она годится. Теперь все в порядке. Гека принять можно.

Тут все стали колоть себе пальцы булавкой и расписываться кровью, и я тоже 
поставил свой значок на бумаге.

– Ну, а чем же эта шайка будет заниматься? – спрашивает Бен Роджерс.

– Ничем, только грабежами и убийствами.

– А что же мы будем грабить? Дома, или скотину, или…

– Чепуха! Это не грабеж, если угонять скотину и тому подобное, это воровство, – 
говорит Том Сойер. – Мы не воры. В воровстве никакого блеску нет. Мы разбойники.
 Наденем маски и будем останавливать дилижансы и кареты на большой дороге, 
убивать пассажиров и отбирать у них часы и деньги.

– И непременно надо их убивать?

– Ну еще бы! Это самое лучшее. Некоторые авторитеты думают иначе, но вообще 
считается лучше убивать – кроме тех, кого приведем сюда в пещеру и будем 
держать, пока не дадут выкупа.

– Выкупа? А что это такое?

– Не знаю. Только так уж полагается. Я про это читал в книжках, и нам, конечно, 
тоже придется так делать.

– Да как же мы сможем, когда не знаем, что это такое?

– Ну, как-нибудь уж придется. Говорят тебе, во всех книжках так, не слышишь, 
что ли? Ты что же, хочешь делать все по-своему, не так, как в книжках, чтобы мы 
совсем запутались?

– Ну да, тебе хорошо говорить, Том Сойер, а как же они станут выкупаться, – 
чтоб им пусто было! – если мы не знаем, как это делается? А ты сам как думаешь, 
что это такое?

– Ну, уж не знаю. Сказано: надо их держать, пока они не выкупятся. Может, это 
значит, что надо их держать, пока они не помрут.

– Вот это еще на что-нибудь похоже! Это нам подойдет. Чего же ты раньше так не 
сказал? Будем их держать, пока они не выкупятся до смерти. И возни, наверно, с 
ними не оберешься – корми их да гляди, чтобы не удрали.

– Что это ты говоришь, Бен Роджерс? Как же они могут удрать, когда при них 
будет часовой? Он застрелит их, как только они пошевельнутся.

– Часовой? Вот это ловко! Значит, кому-нибудь придется сидеть и всю ночь не 
спать из-за того только, что их надо стеречь? По-моему, это глупо. А почему же 
нельзя взять дубину, да и выкупить их сразу дубиной по башке?

– Потому что в книгах этого нет – по этому по самому. Вот что, Бен Роджерс: 
хочешь ты делать дело как следует или не хочешь? Ты что же думаешь, люди, 
которые пишут книжки, не знают, как по-настоящему полагается? Учить их ты 
собираешься, что ли? И не мечтай! Нет, сэр, мы уж будем выкупать их по всем 
правилам.