равного по силе!» – «Я не нуждаюсь в вашей покорности, – ответил сэр Ланселот,
 – вы должны покориться не мне, а сэру Кэю, сенешалю. Если вы согласны 
покориться ему, я дарую вам жизнь; если не согласны, я убью вас». – «Прекрасный 
рыцарь, – возразили они, – мы не хотим лишаться своей чести, ибо сэра Кэя мы 
преследовали до самых ворот замка, и мы одолели бы его, если бы не ты; зачем же 
нам ему покоряться?» – «Как хотите, – сказал сэр Ланселот, – вам предстоит 
сделать выбор между жизнью и смертью, а покориться вы можете только сэру Кэю».
 – «Прекрасный рыцарь, – сказали они тогда, – чтобы спасти жизнь, мы поступим 
так, как ты нам повелеваешь». – «В ближайший троицын день, – сказал сэр 
Ланселот, – вы должны явиться ко двору короля Артура, изъявить свою покорность 
королеве Гиневре, препоручить себя ее милосердию и сказать ей, что вас прислал 
к ней сэр Кэй и повелел вам стать ее пленниками». Наутро сэр Ланселот проснулся 
рано, а сэр Кэй еще спал; и сэр Ланселот взял латы сэра Кэя, и его щит, и его 
оружие, пошел в конюшню, сел на его коня и, простившись с хозяйкой, уехал. 
Вскоре проснулся сэр Кэй и не нашел сэра Ланселота; и заметил, что тот унес его 
оружие и увел его коня. «Клянусь, многим из рыцарей короля Артура придется 
испытать немало горя, ибо, введенные в заблуждение моими доспехами, они будут 
храбро нападать на сэра Ланселота, принимая его за меня. Я же, надев его латы и 
прикрываясь его щитом, доеду в полной безопасности». И, поблагодарив хозяйку, 
сэр Кэй отправился в путь…»


Не успел я отложить книгу, как в дверь постучали, и вошел мой давешний 
незнакомец. Я предложил ему трубку и кресло и принял его как мог любезнее. Я 
налил ему стакан горячего шотландского виски, налил еще стакан, надеясь 
услышать его историю. После четвертого стакана он заговорил сам, просто и 
естественно:



Рассказ незнакомца

Я американец. Родился я и вырос в Хартфорде, в штате Коннектикут[6 - Штат 
Коннектикут во времена Твена был одним из наиболее промышленно-развитых районов 
США, а Хартфорд, главный город штата, – типичным американским промышленным 
центром; сам Твен много лет жил в Хартфорде.], в пригороде, сразу за рекой. Я 
янки из янки и, как подобает настоящему янки, человек практичный; до всякой 
чувствительности, говоря иначе – поэзии, я чужд. Отец мой был кузнец, мой дядя 
– ветеринар, и сам я в юности был и кузнецом и ветеринаром. Потом я поступил на 
оружейный завод и изучил мое теперешнее ремесло, изучил его в совершенстве: 
научился делать все – ружья, револьверы, пушки, паровые котлы, паровозы, станки.
 Я умел сделать все, что только может понадобиться, любую вещь на свете; если 
не существовало на свете новейшего способа изготовить какую-нибудь вещь быстро, 
я сам изобретал такой способ, и это мне ровно ничего не стоило. В конце концов 
меня назначили старшим мастером; две тысячи человек работало под моим надзором.

На такой должности надо быть человеком боевым – это само собой понятно. Если 
под вашим надзором две тысячи головорезов, развлечений у вас немало. У меня во 
всяком случае их было достаточно. И в конце концов я нарвался и получил то, что 
мне причиталось. Вышло у меня недоразумение с одним молодцом, которого мы 
прозвали Геркулесом. Он так хватил меня ломом по голове, что череп затрещал, а 
все швы на нем разошлись и перепутались. Весь мир заволокла тьма, и я долго 
ничего не сознавал и не чувствовал.

Когда я очнулся, я сидел совершенно один под дубом на траве, в прелестной 
местности. Впрочем, не совсем так: рядом находился еще какой-то молодец, он 
сидел верхом на лошади и смотрел на меня сверху вниз, – таких я видывал только 
в книжках с картинками. Весь он с головы до пят был покрыт старинной железной 
броней; голова его находилась внутри шлема, похожего на железный бочонок с 
прорезями; он держал щит, меч и длинное копье; лошадь его тоже была в броне, на 
лбу у нее торчал стальной рог, и пышная, красная с зеленым, шелковая попона 
свисала, как одеяло, почти до земли.

– Прекрасный сэр, вы готовы? – спросил этот детина.

– Готов? К чему готов?

– Готовы сразиться со мной из-за поместий, или из-за дамы, или…

– Что вы ко мне пристаете? – сказал я. – Убирайтесь к себе в цирк, а не то я 
отправлю вас в полицию.

Что же он тогда, по-вашему, сделал? Он отъехал ярдов на двести и поскакал во 
весь опор прямо на меня, склонив свой железный бочонок к шее лошади и выставив 
вперед длинное копье. Я увидел, что он не шутит, и когда он доскакал до меня, я 
был уже на дереве.

Тогда он объявил, что я его собственность, пленник его копья. Доводы его 
показались мне весьма убедительными; и так как на его стороне были все 
преимущества, я решил не возражать ему. Мы заключили соглашение: я пойду с ним,