– Вот это ты напрасно, про такое идиотство я отроду не слыхал!

Но он даже не обратил внимания на мои слова, и продолжал рассказывать дальше. 
Он и всегда был такой, если что задумает. Он сказал Джиму, что мы доставим ему 
пирог с лестницей и другие крупные вещи через Ната – того негра, который носит 
ему еду, а ему надо только глядеть в оба, ничему не удивляться и только 
стараться, чтобы Нат не видел, как он их достанет. А вещи помельче мы будем 
класть дяде в карманы, и Джиму надо только будет их оттуда незаметно вытащить; 
будем также привязывать к тесемкам теткиного фартука или класть ей в карман, 
когда подвернется случай. Сказал ему также, какие это будут вещи и для чего они.
 А еще Том научил его, как вести дневник на рубашке, и всему, чему следует. Все 
ему рассказал. Джим никак не мог понять, зачем все это надо, но решил, что нам 
лучше знать, раз мы белые; в общем, он остался доволен и сказал, что так все и 
сделает, как Том велел.

У Джима было много табаку и трубок из маисовых початков, так что мы очень 
неплохо провели время; потом вылезли обратно в дыру и пошли спать, только руки 
у нас были все ободранные. Том очень радовался, говорил, что еще никогда у него 
не было такой веселой игры и такой богатой пищи для ума; и если бы только он 
узнал, как это сделать, он бы всю жизнь в нее играл, а потом завещал бы нашим 
детям освободить Джима, потому что Джим, конечно, со временем привыкнет и ему 
все больше и больше будет здесь нравиться. Он сказал, что это дело можно 
растянуть лет на восемьдесят и поставить рекорд. И тогда все, кто в нем 
участвовал, прославятся, и мы тоже прославимся.

Утром мы пошли к поленнице и изрубили подсвечник топором на мелкие части, и Том 
положил их вместе с ложкой к себе в карман. Потом мы пошли к негритянским 
хижинам, и, пока я разговорами отводил негру глаза, Том засунул кусок 
подсвечника в маисовую лепешку, которая лежала в миске для Джима, а после того 
мы проводили Ната к Джиму, чтобы посмотреть, что получится. И получилось 
замечательно: Джим откусил кусок лепешки и чуть не обломал все зубы – лучше и 
быть не могло. Том Сойер сам так сказал. Джим и виду не подал, сказал, что это, 
должно быть, камешек или еще что-нибудь попалось в хлебе – это бывает, знаете 
ли, – только после этого он никогда ничего не кусал так прямо, а сначала всегда 
возьмет и потыкает вилкой местах в трех-четырех.

И вот стоим мы в темноте, как вдруг из-под Джимовой кровати выскакивают две 
собаки, а там еще и еще, пока не набралось штук одиннадцать, так что прямо-таки 
негде было повернуться. Ей-богу, мы забыли запереть дверь в пристройке! А негр 
Нат как заорет: «Ведьмы!» – повалился на пол среди собак и стонет, точно 
помирать собрался. Том распахнул дверь настежь и выкинул на двор кусок мяса из 
Джимовой миски; собаки бросились за мясом, а Том в одну секунду выбежал, тут же 
вернулся и захлопнул дверь, – и я понял, что дверь в сарайчик он тоже успел 
прикрыть, – а потом стал обрабатывать негра – все уговаривал его, утешал и 
расспрашивал, уж не померещилось ли ему что-нибудь. Негр встал, поморгал 
глазами и говорит:

– Мистер Сид, вы небось скажете, что я дурак; только помереть мне на этом самом 
месте, если я своими глазами не видел целый мильон собак, или чертей, или я уж 
не знаю кого! Ей-богу, видел! Мистер Сид, я их чувствовал, – да, сэр! – они по 
мне ходили, по всему телу. Ну, попадись только мне в руки какая-нибудь ведьма, 
пускай хоть бы один-единственный разок, – уж я бы ей показал! А лучше оставили 
бы они меня в покое, больше я ничего не прошу.

Том сказал:

– Ладно, я тебе скажу, что я думаю. Почему они сюда прибегают всякий раз, когда 
этот беглый негр завтракает? Потому что есть хотят – вот почему. Ты им испеки 
заколдованный пирог – вот что тебе надо сделать.

– Господи, мистер Сид, да как же я испеку такой пирог? Я и не знаю, как его 
печь. Даже и не слыхивал отродясь про такие пироги.

– Ну что ж, тогда придется мне самому печь.

– Неужто испечете, голубчик? Испеките, да я вам за это что угодно – в ножки 
поклонюсь, вот как!

– Ладно уж, испеку, раз это для тебя: ты ведь к нам хорошо относился, беглого 
негра нам показал. Только уж смотри будь поосторожней. Когда мы придем, ты 
повернись к нам спиной, и боже тебя упаси глядеть, что мы будем класть в миску! 
И когда Джим будет вынимать пирог, тоже не гляди – мало ли что может случиться, 
я почем знаю! А главное, не трогай ничего заколдованного.

– Не трогать? Да господь с вами, мистер Сид! Я и пальцем ни до чего не 
дотронусь, хоть озолоти меня!



Глава XXXVII