веревочных лестниц.

– Нет, нужно. Ты лучше скажи, что сам плетешь неизвестно что, и ведь ничего в 
этом деле не смыслишь! Веревочная лестница ему нужна, у всех она бывает.

– А что он с ней будет делать?

– Что делать будет? Спрячет ее в тюфяк – не сумеет, что ли? Все так делают, 
значит, и ему надо. Гек, ты, кажется, ничего не хочешь делать по правилам – 
каждый раз что-нибудь новенькое да придумаешь. Если даже эта лестница ему не 
пригодится, ведь она же останется у него в тюфяке после побега? Ведь это улика? 
Ты думаешь, улики не понадобятся? Еще как! А ты хочешь, чтобы совсем улик не 
осталось? Вот это было бы хорошенькое дельце, нечего сказать! Я такого никогда 
в жизни не слыхал.

– Ну, – говорю, – если уж так полагается по правилам, чтоб у него была лестница,
 – ладно, пускай будет, я вовсе не хочу идти против правил. Одно только, Том 
Сойер: если мы порвем простыни, чтобы сделать Джиму лестницу, у нас будут 
неприятности с тетей Салли, это уж как пить дать. А я так думаю: лестница из 
ореховой коры ничего не стоит, добро на нее изводить не нужно, а в пирог ее 
можно запечь не хуже, чем тряпичную, и в тюфяк спрятать тоже. А Джим не очень в 
этих делах разбирается, ему все равно, какую ни…

– Ну и чушь ты несешь, Гек Финн! Если б я не смыслил ничего, так помалкивал бы! 
Где это слыхано, чтобы государственный преступник бежал по лестнице из ореховой 
коры? Да это курам на смех!

– Ну ладно, Том, делай как знаешь; только все-таки, если хочешь послушать моего 
совета, лучше позаимствовать простыню с веревки.

Он сказал, что это можно. Тут у него явилась еще одна мысль, и он сказал:

– Позаимствуй кстати и рубашку.

– А для чего нам рубашка, Том?

– Для Джима – вести дневник.

– Какой еще дневник? Джим и писать-то не умеет!

– Ну, положим, что не умеет, но ведь он сможет ставить какие-нибудь значки, 
если мы сделаем ему перо из оловянной ложки или из старого обруча с бочки?

– Да что ты, Том! Можно выдернуть перо у гуся – и лучше, К гораздо скорей.

– У узников гуси по камере не бегают, чтобы можно было перья дергать, эх ты, 
голова! Они всегда делают перья из чегонибудь самого твердого и неподходящего, 
вроде обломка медного подсвечника, да и мало ли что подвернется под руку! И на 
это у них уходит много времени – недели, а то и месяцы, потому что перо они 
оттачивают об стенку. Гусиным пером они писать ни за что не станут, хоть бы оно 
и оказалось под рукой. Это не принято.

– Ну ладно, а из чего же мы ему сделаем чернила?

– Многие делают из ржавчины со слезами; только это кто Попроще и женщины, а 
знаменитости пишут своей кровью.

– И Джим тоже может; а когда ему понадобится известить весь мир, что он 
заключен, послать самое простое таинственное сообщение, так он может нацарапать 
его вилкой на жестяной тарелке и выбросить в окно. Железная Маска всегда так 
делал, и это тоже очень хороший способ.

– У Джима нет жестяных тарелок. Его кормят из миски.

– Это ничего, мы ему достанем.

– Все равно никто не разберет.

– Это вовсе не важно, Гек Финн. Его дело – написать и выбросить тарелку за окно.
 А читать ее тебе незачем. Все равно половину разобрать нельзя, что они там 
пишут на тарелках или еще на чем.

– Тогда какой же смысл тарелки портить?

– Вот еще! Ведь это же не его тарелки!

– Все равно, чьи-нибудь, ведь верно?

– Ну так что ж? Узнику-то какое дело, чьи они…