ойствие шевалье было несколько поколеблено. Эта робкая
поддержка аргументов д'0жерона выбила Сентонжа из колеи.
     Конечно, было легко отнести все  возражения губернатора Тортуги за счет
его  эгоизма и  страха перед испанцами.  Однако  месье де Сентонж, будучи со
времени  своей  женитьбы  живо  заинтересованным  во  французских колониях в
Вест-Индии,  начал  спрашивать  себя,  не  слишком  ли  поспешным  было  его
заключение, что месье д'Ожерон преувеличивает.

     1 Порт-о-Пренс -- столица тогдашнего французского Гаити.
     2 Геба -- богиня молодости в греческой мифологии.

     В  действительности же  губернатор Тортуги не преувеличивал. Как  бы ни
были его аргументы согласованы с его  интересами, они, несомненно, имели под
собой  существенную  основу. Теперь  же ему оставалось только  покинуть свой
пост и вернуться во Францию, предоставив месье де Лувуа самому решать судьбу
Французской  Вест-Индии  и Тортуги в частности. Правда,  это было бы изменой
интересам   Вест-индской  компании,   но  если   политика  нового   министра
восторжествует, то у компании очень скоро не останется никаких интересов.
     Губернатор провел  беспокойную  ночь и  заснул только на  рассвете,  но
почти тотчас же проснулся от пушечных выстрелов.
     Канонада  и  треск   мушкетов  были  настолько   продолжительными,  что
д'0жерону понадобилось  длительное  время, пока  он  осознал,  что  этот шум
означает  не  атаку  на  гавань,  а feu de  joi[1], какого  еще  никогда  не
слыхивали скалы Кайоны.
     Когда  же  губернатор  выяснил  причину  салюта,   то  его   настроение
значительно  улучшилось.  Сообщение  о  поимке  и  казни  капитана  Блада  в
Сан-Хуан-де-Пуэрто-Рико было опровергнуто  прибытием в Кайону  самого Питера
Блада, живого и невредимого,  на борту захваченного  испанского корабля, еще
недавно  называющегося  "Мария  Глориоса"  и  служившего  флагманом  эскадры
маркиза  Риконете.  В  кильватере "Марии Глориосы"  следовали  два испанских
галеона, нагруженных сокровищами.
     Гром орудий раздавался с борта трех  кораблей  Блада, ремонтировавшихся
на  Тортуге  в  его  отсутствие, среди экипажа  которых  в течение последней
недели царили растерянность и уныние.
     Д'0жерон не  меньше пиратов радовался воскрешению из  мертвых человека,
которого  он уже  успел оплакать,  ибо между  губернатором Тортуги и славным
капитаном  флибустьеров  существовала  тесная дружба.  Месье д'Ожерон и  его
дочери устроили в честь Питера Блада настоящий пир, ради которого губернатор
извлек из погреба несколько бутылок отборного вина, полученного из Франции.
     Пришедший в отличное расположение духа капитан поведал  собравшимся  за
столом историю необычайного приключения в Пуэрто-Рико, закончившегося казнью
гнусного самозванца,  который  претендовал  на имя  и славу Питера Блада,  и
беспрепятственным  отплытием из  Сан-Хуана  "Марии Глориосы"  вместе с двумя
кораблями с ценностями, стоявшими теперь на якоре в кайонской гавани.

     1 Приветственный салют (франц.).

     -- Такой  богатой добычи  у меня  еще никогда  не  было.  Одного золота
только на мою долю  приходится тысяч на двадцать пять.  Его,  как обычно,  я
обменяю  у  вас  на  векселя  французских  банков. Кроме того,  на одном  из
галеонов  имеется  груз  перца и пряностей, за который Вест-индская компания
даст не менее ста тысяч. Все это ждет вашей оценки, мой друг.
     Но  это  сообщение,  которое  в  другое  время   только  обрадовало  бы
губернатора, на  сей  раз вновь  повергло его  в  уныние,  напомнив  ему  об
изменившихся  обстоятельствах.   Печально  поглядев  на  гостя,  он  покачал
головой.
     -- Все  кончено,  друг мой. Наша коммерция отныне  под  запретом. --  И
вслед за этим последовал подробный рассказ о визите де Сентонжа, существенно
ограничившем  поле деятельности  месье д'0жерона.  --  Итак,  вы  понимаете,
дорогой капитан, что рынки Вест-Индской компании теперь закрыты для вас.
     На загорелом, гладко выбритом лице Блада, обрамленном черными локонами,
отразились изумление и гнев.
     -- Боже мой! И вы не сказали этому придворному блюдолизу, что...
     --  Я  привел  ему  все  аргументы,  к  которым  прислушался  бы  любой
здравомыслящий человек. Но на все, что я ему говорил, он отвечал, что в мире
нет  ничего, что не  было бы  известно  месье  де  Лувуа. По мнению месье де
Сентонжа, нет Бога, кроме Лувуа, и Сентонж -- пророк  его. Этот шевалье, как
и  все  придворные   фавориты,  весьма  самоуверенный  субъект.  Недавно  на
Мартинике он женился на вдове Омера де Вейнака, и это  сделало его одним  из
богатейших людей Франции. А вы знаете, во что  превращают  большие  деньги и
без того самодовольных людей.
     И месье д'0жерон устало махнул рукой.
     -- Да, теперь все кончено.
     Но с этим капитан Блад никак не мог согласиться.
     -- Нельзя же безропотно класть голову под топор. Такие люди, как мы, не
должны признавать себя побежденными.
     -- Для вас, живущего вне закона, все возможно. Но для меня... здесь, на
Тортуге, я представляю закон Франции;  я должен  служить ему  и поддерживать
его. И теперь, когда закон предъявил такое требование...
     --  Если  бы  я  приехал на день  раньше,  требования  закона  были  бы
несколько иными.
     Д'0жерон сардонически усмехнулся.
     -- Вы воображаете,  что, несмотря на  все, что я вам  рассказал, вам бы
удалось убедить этого хлыща в его глупости?
     -- Нет  ничего, в  чем  бы нельзя было убедить  человека, предъявив ему
соотв