гов.  -- Я же предупреждал  тебя,  что  с капитаном
Бладом шутить опасно.
     Он не успел договорить,  как дверь открылась,  и  послышался твердый  с
металлическим оттенком голос, в котором чувствовались нотки сарказма.
     -- Рад слышать это от вас, независимо от того, кто бы вы ни были.  -- И
в комнату вошел высокий  человек  со  шляпой в  руке. Черный парик  его  был
всклокочен,  лиловый  камзол  разорван, лицо испачкано  пылью и грязью.  Его
сопровождали трое мушкетеров в  испанских  латах и  стальных шлемах.  Окинув
комнату взглядом, он сразу же оценил ситуацию.
     -- Я как будто успел как раз вовремя.
     Изумленный  пират  выпустил донью  Леокадию  н вскочил, положив руку на
рукоять пистолета.
     -- Что это значит? Кто вы такой, черт возьми?!
     Вновь прибывший  приблизился к нему, и суровый взгляд его голубых глаз,
сверкавших, как сапфиры, на смуглом лице, заставили разбойника вздрогнуть.
     -- Подлый самозванец! Навозная тварь!
     Хотя  мерзавец  по-прежнему  мало  что  понимал,  до  него  дошло,  что
необходимы  решительные  действия,  и он выхватил  из-за пояса  пистолет. Но
капитан Блад  отступил назад, и его рапира, быстрая, как жало змеи, пронзила
руку пирата. Пистолет со стуком упал на пол.
     -- Лучше бы ты направил его в свое сердце, грязный пес!
     Правда,  этим  ты помешал  бы  мне выполнить  клятву. Я дал  обет,  что
капитана Блада не отправит на виселицу ничья рука, кроме моей.
     Один из мушкетеров быстро справился  с  изрыгающим проклятие  пиратским
капитаном,  в  то  время  как  Блад с  остальными солдатами  так  же  быстро
разоружил двух других бандитов.
     Сквозь  шум  этой  краткой  схватки  послышался  крик  доньи  Леокадии,
которая, дотащившись до кресла, упала в него, потеряв сознание.
     Дон Себастьян, находящийся в ненамного лучшем состоянии, как только его
развязали, начал слабым голосом невнятно  выражать свою благодарность за это
своевременное чудо, перемежая ее вопросами и том, как оно произошло.
     --  Займитесь  вашей  супругой,  --  посоветовал  ему  Блад,  --  и  не
беспокойте себя другими мыслями. Сан-Хуан очищен  от пиратов. Около тридцати
негодяев надежно заперты в тюрьме, остальные --  еще  надежнее:  в аду. Если
кому-то все  же  удалось вырваться,  то  его встретят  у лодок и проводят  к
товарищам. Нам  нужно похоронить мертвых, позаботиться о раненых и вернуть в
город беженцев. А вы  займитесь вашей женой и домочадцами и предоставьте мне
все остальное.
     И Блад с мушкетерами исчезли так же  внезапно,  как появились, уведя  с
собой взбешенных пленных.

VI

     Когда  Блад  вернулся к ужину,  порядок  в доме генералгубернатора  был
полностью восстановлен,  и слуги накрывали на стол. При виде дона Педро, все
еще  покрытого  пылью  сражений,  донья  Леокадия  разрыдалась.  Не  обращая
внимания на  грязный  костюм капитана,  дон Себастьян крепко  прижал  его  к
груди, называя спасителем Сан-Хуана, настоящим героем, истинным кастильцем и
достойным представителем великого адмирала.
     Мнение это разделял весь город, в  котором  всю ночь не смолкали крики:
"Viva дон Педро! Да здравствует герой СанХуан-де-Пуэрто-Рико!"
     Столь  шумное  и   трогательное  выражение  благодарности  пробудило  в
капитане Бладе, в чем он позже  признался  Джереми  Питту, мысли  о приятных
сторонах,  которыми  обладала  служба  закону  и  порядку.   Почистившись  и
переодевшись в костюм из гардероба дона Себастьяна, который ему был чересчур
широк  и  слишком короток,  он уселся ужинать к столу генералгубернатора,  с
удовольствием  воздавая  должное  пище  и  превосходному   испанскому  вину,
уцелевшему после налета на губернаторский винный погреб.
     Блад  крепко  уснул  с  сознанием   хорошо  выполненного  долга,  и  не
сомневаясь, что  без лодок и с малым количеством  людей  лже- <Арабелла"  не
осмелится напасть на корабли с сокровищами, являющиеся истинной целью  рейда
на Сан-Хуан. Все же на всякий случай несколько испанцев стали на часах около
пушек, оставленных в  роще. Но ночь прошла спокойно, а  наутро жители города
увидели, что пиратский корабль превратился в  точку на горизонте, а в гавань
под всеми парусами входила "Мария Глориоса".
     Когда  дон  Педро Энкарнадо спустился к завтраку, дон Себастьян сообщил
ему, что адмиральский корабль бросил якорь в бухте.
     -- Он весьма пунктуален, -- заметил дон Педро, думая о Волверстоне.
     --  Пунктуален?  Ничего  себе! Он  не смог  даже  завершить ваши труды,
потопив это проклятое пиратское судно. Постараюсь высказать ему все, что я о
нем думаю.
     Дон Педро нахмурился.
     -- Учитывая  его положение при  дворе,  это  было бы  неблагоразумно. С
маркизом  лучше не  вступать в пререкания. К  счастью, он вряд ли сойдет  на
берег из-за своей подагры.
     -- Тогда я нанесу ему визит на корабле.
     Озабоченное выражение лица  капитана Блада не было притворным. Если ему
не  удастся  отговорить   дона  Себастьяна   от  его  благих  намерений,  то
выработанный им план пойдет прахом.
     -- На вашем месте я бы этого не делал, -- сказал он.
     -- Не делали бы? Но ведь это мой долг.
     -- Вовсе нет.  Этим  вы унизите свое достоинство. Подумайте  о  высоком
посте, который вы занимаете. Ведь генералгубернатор Пуэрто-Рико -- это почти
вице-король. Не  вы  должн