рез скалистые пороги или 
поваленные поперек потока деревья, и так продолжалось целые сутки, а на 
следующие сутки повторялось снова. Но вот наконец река стала глубже, раздалась 
вширь, и индейцы, бросив шесты, с помощью которых они управляли пирогами, 
взялись за весла. 
      Глубокой ночью они приблизились к поселению Санта-Мария на расстояние 
пушечного выстрела. Город был скрыт за излучиной реки, но до него оставалось не 
больше полумили. 
      Корсары принялись выгружать оружие и амуницию -- пушки, мушкеты, ящики с 
патронами, пороховницы, сделанные из рогов, -- все, что было надежно упаковано 
и укреплено в пирогах. Они не решились раскладывать костры, чтобы не выдать 
своего присутствия, и, выставив дозорных, легли отдохнуть до рассвета. 
      Капитан Блад рассчитывал захватить испанцев врасплох и, прежде чем они 
успеют принять меры к обороне города, взять его без кровопролития. Эти расчеты, 
однако, не оправдались: на заре из города стала доноситься стрельба и барабаны 
забили тревогу, предупреждая корсаров, что их приближение не осталось 
незамеченным. 
      Волверстону выпала честь возглавить авангардный отряд, состоявший из 
сорока корсаров, вооруженных самодельными гранатами -- цилиндрическими 
жестянками, заполненными порохом и смолой. Остальные корсары тащили пушки, 
находившиеся под командой Огла -- канонира с флагманского корабля. Отряд 
Хагторпа шел вторым, Ибервиль со своим отрядом двигался в арьергарде. 
      Быстрым шагом они прошли через лес, за которым начиналась саванна, и 
примерно в четверти мили от опушки леса увидели свой Эльдорадо [80]. 
      Вид этого поселения разочаровал их. Вместо богатого испанского города, 
рисовавшегося их воображению, они увидели несколько деревянных одноэтажных 
строении, крытых пальмовыми листьями или тростником, сгрудившихся вокруг 
часовни и охраняемых фортом. Поселок, в сущности, представлял собой лишь 
пересыльный пункт, куда свозилось золото, добываемое в окрестных горах, и 
население его состояло почти исключительно из гарнизона и рабов, занятых 
добычей золота на приисках. Глинобитный форт, повернутый лицом к реке, боком к 
саванне, растянулся почти на длину поселка. Кроме того, для защиты от враждебно 
настроенных индейцев Санта Мария был окружен крепким частоколом футов в 
двадцать высотой, с бойницами для мушкетов. 
      Дробь барабанов затихла, но когда корсары, прежде чем двинуться к городу, 
выслали из леса на разведку несколько лазутчиков, те отчетливо услышали шум и 
движение за частоколом. На бруствере форта стояла небольшая кучка людей в 
кирасах и шлемах. За частоколом, колыхаясь, поднимался к небу дымок -- значит, 
испанские мушкетеры не дремали, и их запальные фитили уже начали тлеть. 
      Капитан Блад приказал выдвинуть вперед пушки, решив пробить брешь в 
северо-восточном углу частокола, где штурмующие были бы менее всего уязвимы для 
обстрела из пушек форта. В соответствии с этим приказом Огл двинул вперед свою 
батарею под прикрытием выступающего клином леса. Но легкий восточный бриз донес 
дым их запалов до форта, выдал их присутствие и вызвал на них огонь испанских 
мушкетеров. Пули уже свистели и щелкали среди ветвей, когда Огл дал первый залп 
из своих пушек. Пробить брешь в частоколе, никак не способном противостоять 
орудийному огню, да еще с такого близкого расстояния, было делом совсем 
несложным. Испанский гарнизон, руководимый не слишком умелым командиром, был 
направлен на защиту этой бреши и тотчас отброшен назад беспощадным огнем пушек, 
после чего Блад приказал Волверстону атаковать: 
      -- Зажигательные банки в авангард! Приближайтесь перебежками, рассыпным 
строем. Да хранит тебя бог, Нэд! Вперед! 
      Низко пригнувшись к земле, корсары бросились на штурм и пробежали больше 
половины расстояния, прежде чем испанцы накрыли их мушкетным огнем. Корсары 
залегли, распластавшись ничком в невысокой траве, дожидаясь, когда стрельба 
ослабеет; затем вскочили и, пока испанцы перезаряжали свои мушкеты, снова 
ринулись вперед. Огл же тем временем, повернув жерла своих пушек, бомбардировал 
город пятифунтовыми ядрами, расчищая путь атакующим. 
      Семеро волверстоновских солдат остались лежать на земле, еще десятерых 
настигли пули во время второй перебежки, но Волверстон с остальными уже 
ворвался в пролом. Полетели зажигательные банки, сея ужас и смерть, и прежде 
чем испанцы успели опомниться, страшные пираты, с дикими криками выскочив из 
клубов дыма и пыли, схватились с испанцами врукопашную. 
      Командир испанцев, храбрый, хотя и недальновидный офицер, по имени дон 
Доминго Фуэнтес, сумел воодушевить своих солдат, и схватка длилась еще минут 
пятнадцать: корсаров то отбрасывали за частокол, то они снова прорывались в 
брешь. 
      Однако не существовало таких солдат на свете, которые в рукопашном бою 
могли бы долго противостоять крепким, выносливым и безрассудно смелым корсарам. 
Мало-помалу изрыгающие проклятия испанцы были неумолимо отброшены назад 
корсарами Волверстона, плечом к плечу с которыми рубились уже все остальные 
корсары под командой самого капитана Блада. 
      Все дальше и дальше отступали испанцы под этим бешеным натиском, оказывая 
отчаянное, но бесплодное сопротивление, и наконец их ряды дрогнули. Испанцы 
разбежались кто куда, а затем, соединившись снова, отступили, сражаясь, к форту 
и укрылись в нем, оставив город во власти неприятеля. 
      Под защитой форта дон Доминго Фуэнтес созвал совет своего гарнизона, от 
трехсот защитников которого осталось в живых двести перепуганных солдат, 
выкинул флаг перемирия и послал к капитану Бладу парламентера, соглашаясь 
сдаться на милость победителя, но на почетных условиях, т