все громче, дверь 
распахнулась, и на пороге возник Каузак с большим черным бурдюком вина в руках. 

      Сэм уже вскочил на ноги, правую руку он держал за спиной. 
      -- Куда это ты провалился? -- проворчал он. -- Почему так долго? 
      Каузак был бледен и запыхался, словно бежал бегом. Мозг Питера Блада, 
работавший в эти минуты с поразительной точностью, мгновенно отметил, что 
Каузак и не думал бежать. В чем же причина его состояния? Видимо, оно являлось 
следствием волнения или страха. 
      -- Я торопился, -- сказал француз, -- да уж больно пить захотелось. 
Задержался малость, чтобы прополоскать глотку. Вот твое вино. 
      Он плюхнул бурдюк на стол. 
      И в то же мгновение Сэм почти в упор выстрелил ему прямо в сердце. 
      Картина, которая предстала взору Питера Блада в клубах ядовитого дыма, 
заставившего его закашляться, запечатлелась в его памяти на всю жизнь. Каузак 
лежал на полу ничком, тело его судорожно подергивалось, а Сэм, перегнувшись 
через стол, смотрел на него, и на тощем лице его играла хищная усмешка. 
      -- Я с тобой, французская скотина, не желаю попадать впросак, -- дал он 
свое запоздалое объяснение, словно убитый мог еще его слышать. 
      Затем он положил пистолет и потянулся к бурдюку. Запрокинув голову, он 
вылил изрядное количество вина в свою пересохшую глотку. Громко чмокнул, 
облизнул губы, опустил бурдюк на стол и скорчил гримасу, словно почувствовав во 
рту горький привкус. Внезапно страшная догадка сверкнула в его мозгу, и в 
глазах отразился испуг. Он снова схватил бурдюк и понюхал вино, громко, точно 
собака, втягивая ноздрями воздух. Лицо его посерело, расширенными от ужаса 
глазами он уставился на Питера Блада и сдавленным голосом выкрикнул 
одно-единственное слово: 
      -- Манзанилла! 
      Схватив бурдюк, он швырнул его в распростертое на полу мертвое тело, 
изрыгая чудовищную брань. 
      А в следующее мгновение он уже скорчился от боли, схватившись руками за 
живот. Забыв о Бладе, обо всем, кроме сжигавшего его внутренности огня, он 
собрал последние силы, бросился к двери и пинком распахнул ее. 
      Это усилие, казалось, удесятерило его муки. Страшная судорога согнула его 
тело пополам, так что колени почти уперлись в грудь, и сыпавшаяся с его языка 
брань перешла в нечленораздельный, звериный вой. Наконец он рухнул на пол и 
лежал, обезумев от боли, извиваясь, как червяк. 
      Питер Блад угрюмо смотрел на него. Он был потрясен, но не озадачен. К 
этой загадке, собственно, не требовалось подбирать ключа -- единственное 
членораздельное слово, произнесенное Сэмом, полностью проливало на нее свет. 
      Едва ли еще когда-нибудь возмездие столь своевременно и быстро настигало 
двух преступных негодяев. Каузак подбавил в вино сок ядовитого яблока, 
раздобыть который ничего не стоило на Тортуге. Желая отделаться от своего 
компаньона, чтобы ударить по рукам с капитаном Бладом и забрать себе весь выкуп,
 он отравил сообщника в ту минуту, когда сам уже пал от его руки. 
      Острый ум капитана Блада выручил его и на этот раз из беды, однако в 
известной мере он должен был благодарить за избавление от смерти и свою 
счастливую звезду. 
      Корчившийся на полу человек мало-помалу затих. Теперь он лежал совершенно 
неподвижно на пороге распахнутой двери. 
      Капитан Блад, безуспешно пытавшийся порвать путы, чтобы оказать ему 
помощь, услышал стук в дверь, ведущую в альков; тут он вспомнил о женщине, 
бессознательно завлекшей его в эту западню. Как видно, звук выстрела и вопли 
Сэма побудили ее к действию. 
      -- Постарайтесь выломать дверь! -- крикнул ей капитан Блад. -- Здесь 
теперь никого нет, кроме меня. 
      Жидкая дощатая дверь быстро поддалась, когда женщина налегла на нее 
плечом. Растрепанная, с одичалым взором, она ворвалась в комнату и, взвизгнув, 
приросла к месту при виде представшей ее глазам картины. 
      -- Перестань визжать, голубушка! -- резко прикрикнул на нее Блад, чтобы 
сразу привести ее в чувство. -- Тебе нечего их теперь страшиться. Они не больше 
могут причинить тебе вреда, чем эти табуретки. Мертвецы еще никому не делали 
зла. Вон там валяется нож. Возьми и разрежь эти чертовы ремни. 
      Через минуту он был уже на ногах и отряхивал свой помятый плюмаж. Потом 
взял шпагу, пистолет, часы и табакерку. Золотые монеты он сгреб в одну 
небольшую кучку на столе и присоединил к ним булавку с драгоценным камнем. 
      -- Буду рад, если это поможет тебе вернуться на родину, -- сказал он 
женщине. -- Ведь где-нибудь-то родина у тебя есть? 
      Женщина разрыдалась. Капитан Блад взял шляпу, поднял валявшуюся на полу 
трость и, пожелав женщине доброй ночи, вышел из хибарки. 
      Десять минут спустя он столкнулся на молу с возбужденной толпой корсаров 
с горящими факелами в руках. Это была поисковая партия, которую Хагторп и 
Волверстон отрядили прочесать город. Единственный глаз Волверстона яростно 
сверкнул при виде капитана Блада. 
      -- Где ты околачиваешься, дьявол тебя раздери? -- спросил Волверстон. 
      -- Пытался выяснить, приносят ли счастье деньги, полученные ценой 
предательства, -- отвечал капитан Блад. 


ЗОЛОТО САНТА-МАРИИ


      Флотилия корсаров -- пять больших кораблей -- мирно стояла на якоре у 
запад