ь. Ты знаешь, что меня его посулы не 
соблазняют. Значит, мне его и сторожить. 
      Минуты две эти гнусные союзники молча сверлили друг друга взглядом и 
только сопели сердито. Затем Каузак угрюмо отвел глаза в сторону, пожал плечами 
и отвернулся, словно поневоле признавая, что против доводов Сэма не поспоришь. 
Он постоял еще немного, прищурившись, о чем-то размышляя. И, как видно приняв 
внезапно какое-то решение, произнес: 
      -- Да ладно, пойду! -- повернулся и быстро вышел из комнаты. 
      Когда дверь за французом захлопнулась, Сэм опустился на табурет. Блад 
прислушивался к быстро удаляющимся шагам, пока они не замерли вдали. И 
неожиданно громко расхохотался, заставив вздрогнуть своего стража. 
      Сэм подозрительно на него поглядел: 
      -- Что это тебя так разбирает, капитан? 
      Блад, как мы знаем, предпочел бы иметь дело с Каузаком. С тем он мог 
действовать наверняка. Добиться чего-нибудь от Сэма представлялось 
маловероятным, ибо он явно боялся испанцев как огня. И тем не менее испробовать 
надо было все, любую, самую ничтожную возможность. 
      -- Меня забавляет твоя беспечность, -- отвечал капитан Блад. -- Сторожить 
меня ты ему не доверил, а за вином отпустил... 
      -- Так что ж за беда? 
      -- А если он вернется не один? -- загадочно проронил капитан Блад. 
      -- Чума на него! -- вскричал Сэм. -- Пусть он только попробует со мной 
такие шутки шутить, пристрелю, как собаку! Я с этими шутниками не церемонюсь. 
      -- Тебе так и так нужно от него избавиться, Сэм. Это же мерзавец и 
предатель, мне ли его не знать. Ты ему стал сегодня поперек дороги, и он тебе 
этого не забудет. Сам бы мог понять -- ты же видишь, как он предал меня. Да 
только ты все равно ничего не понимаешь. У тебя есть глаза, Сэм, но ты видишь 
не больше, чем слепой щенок. И голова у тебя вроде есть, но ее вполне могла бы 
заменить и тыква, иначе ты не стал бы колебаться между испанцем и мной. 
      -- А, ты опять про это! 
      -- Да, разумеется. Предлагаю тебе четыреста тысяч и ручаюсь честью, что 
не буду помнить зла и мстить тебе. Даже Каузак пытался тебе втолковать, что 
моему слову можно верить, -- он-то не колебался принять мое предложение. 
      Питер Блад умолк. Бандит-охотник молча смотрел на него, размышляя. Лицо у 
него посерело от волнения, пот крупными каплями выступил на лбу. 
      -- Четыреста тысяч, говоришь? -- прохрипел он наконец. 
      -- Ну, а то как же? Зачем тебе делиться с этим французом? Думаешь, он 
стал бы делиться с тобой? Он бы, уж конечно, постарался всадить тебе нож в 
спину, а все денежки положить себе в карман. Ну же, Сэм, смелей, не упусти 
своего счастья! К дьяволу испанцев! Чего ты их боишься! Ты боишься каких-то 
призраков. Я защищу тебя от них! На борту моего флагманского корабля ты будешь 
в полной безопасности. 
      Сэм оживился, глаза его сверкнули, но тут же потухли снова, затуманенные 
тревогой. 
      -- Четыреста тысяч... Да больно уж риск велик... 
      -- Да какой же риск -- ровным счетом никакого, -- сказал капитан Блад. -- 
Вполовину меньше риска, чем продавать меня испанцам. Ведь рано или поздно эта 
сделка выйдет наружу, и тогда, приятель, тебе живым из Тортуги не уйти. И даже 
если ты отсюда улизнешь, мои ребята разыщут тебя и на дне морском. 
      -- Да откуда они про меня узнают? 
      -- Найдется кто-нибудь, кто им донесет, -- так всегда бывает. Дурак ты 
был, что взялся за это дело, и дважды дурак, что связался с Каузаком, он же 
повсюду кричал, что рассчитается со мной. Так на кого же в первую очередь падет 
подозрение, как не на него? И как только его схватят -- а уж схватят его как 
пить дать! -- он тут же выдаст тебя, можешь не сомневаться. 
      -- Провалиться мне, а ведь ты верно говоришь! -- вскричал Сэм, когда все 
эти соображения, совсем не приходившие ему на ум, проникли наконец в его 
сознание. 
      -- И все остальное, что я тебе говорю, тоже верно, Сэм, уж ты не 
сомневайся. 
      -- Постой, дай мне подумать. 
      Питер Блад и на этот раз почел за лучшее ограничиться сказанным. Пока что 
в этом разговоре с Сэмом он достиг такого успеха, на который даже не смел 
надеяться. Сомнение в душе Сэма посеяно -- оставалось ждать, чтобы оно дало 
всходы. 
      Минуты бежали. Сэм, положив локти на стол, опустив голову на скрещенные 
руки, сидел неподвижно, погруженный в свои думы. Когда он наконец поднял голову,
 Питер Блад при желтоватом свете лампы заметил, как побледнело его блестевшее 
от пота лицо. "Как глубоко проник в душу Сэма влитый по капле яд?" -- думал 
пленник. Внезапно Сэм вытащил из-за пояса пистолет и обследовал затравку. 
Питеру Бладу эти его действия показались довольно зловещими, и особенно потому, 
что Сэм не сунул пистолет обратно за пояс. Он продолжал возиться с пистолетом; 
изжелта-серое лицо его было мрачно, губы твердо сжаты. 
      -- Сэм, -- негромко окликнул его капитан Блад. -- Ну, что ты надумал? 
      -- Я не дам этому ублюдку одурачить меня. 
      -- А дальше что? 
      -- А дальше там видно будет. 
      Питер Блад с трудом подавил в себе желание подстрекнуть этого дубину еще 
раз. 
      В полном молчании, нарушаемом лишь тиканьем часов Питера Блада, лежавших 
на столе, время тянулось бесконечно. Наконец где-то далеко в переулке 
послышался звук шагов. Шаги приближались, звучали