вдоль водоема и апельсиновой рощи. Я надеялся, что если подъеду к дому сзади, 
то меня никто не заметит. Рабы, работавшие внутри ограды, могли увидеть меня, 
когда я ехал по полю, но это были полевые рабочие. Я больше всего опасался, 
чтобы меня не заметил кто-нибудь из домашней прислуги.
Черный Джек домой не поехал; я велел ему ждать меня в условленном месте, там я 
его и нашел. Приказав ему следовать за собой, я помчался дальше. Миновав поля, 
мы въехали в лес и здесь спешились. Отсюда я отправился один.
Как охотник, подстерегающий дичь, или как дикарь, который крадется к спящему 
врагу, – так подкрадывался я к дому, к моему дому, к дому моего отца, к дому 
моей матери и сестры. Странное поведение для сына и брата!
Ноги у меня дрожали, колени подгибались, грудь вздымалась от волнения и от 
неистового гнева. На одно мгновение я остановился. Мне вдруг ясно представилась 
неприятная, недостойная сцена, в которой я собирался принять участие. С минуту 
я колебался. Может быть, я даже вернулся бы и подождал другого подходящего 
случая, чтобы выполнить свое намерение не столь насильственным образом, но как 
раз в эту минуту до меня донеслись голоса, сразу укрепившие мою решимость. Я 
услышал веселый, звонкий смех сестры и… другой голос. Я сразу узнал скрипучий 
тенорок ее презренного вздыхателя. Эти голоса привели меня в ярость, словно они 
ужалили меня. Мне показалось, что в них звучит какая-то насмешка надо мной. Как 
могла сестра так вести себя? Смеяться, когда я изнемогал под гнетом самых 
мрачных подозрений?
И тут все мысли об ином, более достойном образе действий сразу исчезли. Я решил 
привести свой план в исполнение, но прежде всего выяснить, о чем они там 
говорят.
Я подошел ближе и прислушался. Они были не в доме, а прогуливались по опушке 
апельсиновой рощи. Неслышно ступая, осторожно раздвигая кусты, то сгибаясь, то 
выпрямляясь, я вдруг оказался в каких-нибудь шести шагах от них. Сквозь листву 
я ясно видел платье сестры и отчетливо слышал каждое их слово.
Очень скоро я убедился, что их разговор как раз подошел к решительному моменту. 
По-видимому, Ринггольд только что впервые сделал официальное предложение сестре,
 и именно это и вызвало у нее смех.
– Так, значит, вы в самом деле желаете назвать меня своей женой? Вы говорите 
это серьезно?
– Да, мисс Рэндольф. Не смейтесь надо мной! Вы знаете, сколько лет уже я люблю 
вас самой преданной любовью.
– Нет, не знаю. Откуда мне это знать?
– Ведь я говорил вам об этом. Разве я не повторял вам это сотни раз?
– Слова! Я не очень ценю слова в делах такого рода. Десятки мужчин уже говорили 
мне то же самое, хотя, как я полагаю, они мало интересовались мной. Язык – 
великий обманщик, мистер Аренс!
– Но мое отношение к вам свидетельствует об искренности моих чувств. Я 
предлагаю вам свою руку и все состояние. Разве это не достаточное 
доказательство моей преданности?
– Конечно, нет, глупец вы этакий! Да если б я вышла за вас, состояние все-таки 
осталось бы вашим. А кроме того, у меня самой есть небольшое состояние, и оно 
перешло бы под ваш контроль. Вот видите, все складывается, несомненно, в вашу 
пользу.
И она снова расхохоталась.
– Нет, мисс Рэндольф, что вы! Я и не подумал бы притронуться к вашему состоянию.
 Если вы примете мою руку…
– Вашу руку, сэр? Когда хотят добиться от женщины согласия, ей предлагают не 
руку, а сердце! Да, сердце!
– Что ж, вам известно, что в сердце мое уже давно принадлежит вам. Об этом 
знает весь свет.
– Ах, значит, вы всем об этом рассказали? Вот это уж мне совсем не нравится!
– Вы слишком жестоки ко мне! У вас было довольно доказательств моей долгой и 
преданной любви. Я давно объяснился бы с вами и попросил стать моей женой, если 
бы… – Тут он вдруг запнулся.
– Если бы не что?
– По правде сказать, я не мог полностью распоряжаться собой, пока был жив мой 
отец.
– Ах, вот как?
– Но теперь я сам себе хозяин, и, если, дорогая мисс Рэндольф, вы соблаговолите 
принять мою руку…
– Опять руку! Кстати, говорят, что эта рука не особенно-то щедра. Если бы я 
приняла ваше предложение, то вряд ли я имела бы деньги даже на карманные 
расходы – на шпильки да булавки, ха-ха-ха!
– На меня клевещут враги, мисс Рэндольф. Но клянусь, что в этом отношении вам 
никогда не придется на меня жаловаться.
– А я в этом не вполне уверена, несмотря на ваши клятвы. Обещания, данные до 
свадьбы, часто потом забываются. Я не могу доверять вам, любезный друг, нет, 
нет!
– Уверяю вас, что я заслуживаю доверия!
– Не уверяйте! У меня нет никакого доказательства вашей щедрости. Послушайте, 
мистер Ринггольд, вы еще ни разу в жизни не сделали мне ни одного подарка.
Тут она снова расхохоталась.
– О, если бы я знал, что вы его примете! Я отдал бы вам все, что у меня есть!
– Ну хорошо. Я испытаю вас. Вы должны сделать мне подарок.
– Назовите только, что вы хотите, и любое ваше желание будет исполнено!
– Вы думаете, что я попрошу у вас какой-нибудь пустячок