что о женитьбе не может быть и речи.
Увольняя нас из армии, государство не дало нам пенсии. Взамен нее нам вручили 
свидетельство на право получения земельного участка, считая, что за проявленные 
доблести этого вполне достаточно. Такой участок мы имели право выбрать из 
государственных земельных фондов. Количество земли определялось сроком службы. 
На мою долю приходилось шестьсот сорок акров. В обычное время акр стоил доллар 
с четвертью, но ввиду того, что после войны рынок был завален подобными 
документами, цена упала вдвое.
Так щедро наградило меня правительство за годы службы в армии, и мне ничего 
больше не оставалось, как безропотно удовольствоваться его скромным даром. Мой 
верный конь, неоднократно выносивший меня из дыма кровавых сражений, да 
испытанное в боях ружье, с которым я никогда не расставался, составляли все мое 
имущество. К нему можно еще прибавить пару револьверов Кольта, толедский кинжал,
 взятый при штурме Чапультепека, и только что полученный документ. Кроме того, 
у меня из последнего жалованья оставалось немного денег, но на них нельзя было 
купить даже гражданского платья. Как я ни мечтал о нем, мне, к сожалению, 
пришлось остаться в своем старом мундире с золочеными пуговицами, на которых 
были изображены орлы с распростертыми крыльями. Когда-то я с гордостью носил 
его, охваченный честолюбивыми мечтами, но теперь это чувство поистерлось, как 
поистерся сам мундир. Однако большинство моих знакомых, не зная истинных причин,
 думали, что я ношу его из тщеславия. Как они ошибались!
Я старался избегать их, и, в отличие от большинства отставных офицеров, которые 
продали свои права на землю за бесценок и тут же прокутили деньги, сохранил 
свой документ. Я ни в коем случае не хотел отдавать его в руки жадных 
спекулянтов, так как у меня были совсем другие намерения. Этот документ сулил 
мне жизнь, о которой я мечтал: дом в девственном лесу, где я мог поселиться в 
одиночестве, ибо, к сожалению, у меня даже в перспективе не было никого, кто 
разделил бы его со мной.
В это время я гостил в Теннесси у своего сослуживца, с которым дружил еще до 
войны. Он был потомком одного из первых пионеров, поселившихся в этом штате и 
основавших город Нэшвилл.
От него я слышал так много волнующих рассказов о приключениях его деда, что 
Теннесси в моем воображении стал краем, овеянным романтикой. Я полюбил этот 
гостеприимный штат и твердо решил поселиться в нем.
Посещение земельного управления закончилось тем, что я выбрал участок № 9 в ***.
 Мне сказали, что местность эта очень плодородна и расположена на берегах 
прекрасного Обайона, недалеко от его впадения в Миссисипи. Чиновник управления, 
с которым я беседовал, сообщил мне, что мой участок уже расчищен каким-то 
скваттером, но живет ли этот скваттер там до сих пор, чиновник не знал.
– Во всяком случае, – сказал он, – этот человек, вероятно, слишком беден, чтобы 
воспользоваться преимущественным правом покупки обработанной им земли, и он 
должен будет передать участок вам.
Сообщение о том, что в моей будущей усадьбе имеется вырубка, чрезвычайно меня 
обрадовало. Несмотря на то, что в Техасе я привык к жизни в лесу, дровосеком я 
от этого не стал. Вырубка скваттера, как бы мала она ни была, могла послужить 
началом моей будущей плантации.
Считая, что в этом отношении мне очень повезло, я отдал чиновнику свой документ 
и взамен получил необходимые бумаги, удостоверявшие, что я отныне являюсь 
законным хозяином и владельцем участка № 9. Кроме того, чиновник сообщил мне, 
что будущее мое владение находится в лесной чаще и что ближайший от него 
поселок называется Суомпвилл, а участок известен под названием «Вырубка Холта», 
по-видимому, по имени поселившегося там скваттера.
Получив эти сведения и спрятав в карман выданные мне бумаги, я попрощался с 
любезным чиновником, а он пожелал мне удачи и счастливой жизни на моей будущей 
плантации.



Глава IX. ДРУЖЕСКИЙ СОВЕТ

Вернувшись из земельного управления, я сообщил моему другу о своем приобретении 
и с удовольствием услышал, что он одобряет мой выбор.
– Земля на Обайоне вас не подведет, – сказал он. – Это одна из плодороднейших 
местностей в Теннесси. Кроме того, должен порадовать вас как охотника: в тех 
лесах водится масса всякой дичи. В долине Обайона, как и вообще в лесах штата 
Теннесси, черный медведь и даже пантера – явление весьма обычное.
– Очень рад это слышать.
– Я уверен, – продолжал мой друг, улыбаясь, – что вы сможете стрелять оленей 
прямо из дверей вашего дома и ставить капканы на волков и диких кошек у самого 
курятника.
– Замечательно!
– Несомненно. Долина Обайона – истинный рай для охотника.
– В таком случае, – ответил я, – она привлекает меня еще сильнее. Судя по вашим 
словам, я нашел то, о чем мечтал.
– Между прочим, – прервал меня мой друг, и лицо его вдруг стало серьезным, – вы 
как будто сказали, что на вашем участке живет какой-то скваттер?
– Во всяком случае, он там жил – так сказал мне чиновник земельного управления. 
Но живет ли он там до сих пор, неизвестно.
– Если он еще там, вы можете попасть в неприятное и весьма затруднительное 
положение, – задумчиво ответил мой друг, энергично поглаживая бородку.