Вслед за вождем к его вигваму подскакал еще один всадник. Это был Черный 
Мустангер.
Он сидел верхом на взятом из корраля чудном мустанге, которого испанский 
мундштук заставлял стоять смирно, пока всадник, слегка похлопывая хлыстом по 
вздымавшимся бокам лошади, говорил Тигровому Хвосту:
– Теперь мне следует сейчас же расстаться с вами. Стерегите хорошенько пленника,
 вам за него заплатят большой выкуп. Только помните, он даже и подозревать не 
должен, что я вам друг. Если это случится, тогда все дело будет проиграно. Я и 
в корраль-то еду сию минуту исключительно затем, чтобы отвратить от себя всякое 
подозрение. Надеюсь, что мои товарищи не догадаются о том, какое я принимал 
участие в этом деле. Все остальное должно быть сделано сегодня же ночью, раньше,
 чем будет достроен блокгауз. Прощайте, я постараюсь пробраться незаметно лесом.

– Хорошо, – сказал вождь, – мои воины будут ждать вас в назначенном месте.
Лебар повернул лошадь, дал ей шпоры и галопом поскакал к выезду из впадины, где 
помещался лагерь семинолов. Здесь он свернул на одну из разветвлявшихся в 
разные стороны тропинок, прорубленных краснокожими в чаще на тот случай, если 
бы им понадобилось спасаться бегством при внезапном нападении на их лагерь 
такого числа врагов, с которыми они не смогли бы справиться. Тропинки эти 
проложены были так искусно и так хорошо замаскированы, что их могли бы 
обнаружить только опытные глаза посвященных.
Лебар, по-видимому, прекрасно знал эту дорогу, потому что ни на одну минуту не 
задумывался о том, какую именно из тропинок ему лучше выбрать. Мало того, он 
заставил даже свою лошадь идти галопом по этой узкой, извилистой тропинке, где 
ей часто приходилось грудью прокладывать себе дорогу сквозь быстро 
разраставшуюся чащу кустарников и переплетавшие их лианы.
Он ехал так быстро, что через десять минут выбрался уже на опушку 
Кросс-Тимберса. Оттуда ему оставалось уже не больше мили до видневшегося 
впереди корраля, где его оставили стеречь пойманных мустангов его товарищи по 
охоте, отправляясь к полковнику Магоффину.
Одного взгляда было достаточно для него, чтобы убедиться, что в коррале за 
время его отсутствия не случилось ничего особенного; и он, пустив лошадь в 
карьер, через две минуты был уже у ворот палисада.
Здесь он, натянув поводья, с такой силой ударил лошадь хлыстом, что бедное 
животное заржало от боли и поднялось на задние ноги, точно собираясь 
опрокинуться на спину и придавить собой безжалостного мучителя, но всадник в ту 
же минуту отпустил поводья и, приподнявшись на стременах, слегка наклонился 
вперед; лошадь сделала скачок, перелетела через загородку и упала на колени.
Что же касается Лебара, то он, будучи довольно плохим мустангером, то есть не 
умея хорошо бросать лассо, в то же время мастерски ездил верхом. В тот момент, 
когда его лошадь падала, он ловко перепрыгнул через ее голову и, стоя перед ней,
 спокойно смотрел, как несчастное животное, не будучи в силах подняться, 
повалилось, тяжело дыша, на бок.
Через минуту покрытый пеной и вконец измученный мустанг тяжело приподнялся с 
земли и, весь дрожа, стоял покорно перед всадником.
Черный Мустангер снял с лошади седло, и та, получив от него еще один удар 
хлыстом, медленно побрела к сбившемуся в кучу табуну.
– Какое счастье, что мои товарищи не приехали сюда в мое отсутствие, – 
проговорил он, глядя на удалявшуюся лошадь. – Если бы они видели, как быстро я 
летел сюда, они, наверное, угадали бы всю правду. Интересно знать, через 
сколько времени они узнают об исчезновении креола? Чтобы его черти взяли, этого 
глупого простофилю! Я просто убить его готов за те слова, которые он мне сказал 
тогда. Жаль только, что Тигровый Хвост не согласился покончить с ним. К счастью,
 он меня не видел. Если вождь и отпустит его за хороший выкуп, он все равно 
никогда не узнает о моем участии. Я не боюсь старика Магоффина, потому что 
только Эжен Дюпрэ и его сестра знают меня. Все остальные из Теннесси. Досадно 
только, что мои товарищи приняли в них участие. Почему, однако, их нет так 
долго? Хотелось бы мне знать, что именно удерживает их у Магоффина?
Лебар взобрался на одну из скал, окружавших корраль, и стал с нее смотреть в ту 
сторону, где был расположен лагерь эмигрантов.
Долгое время он ничего не видел, а потом заметил силуэт всадника, а за ним и 
еще нескольких, направлявшихся через прерию к лагерю семинолов.
Тем путем, который избрали всадники, до лагеря семинолов было около десяти миль,
 тогда как от корраля через лес, по тем тропинкам, по которым ехал Лебар, было 
всего около четырех.
Глядя на скакавших одного за другим всадников. Черный Мустангер пересчитал их. 
Весь отряд состоял всего из двенадцати человек, в числе которых, как ему 
показалось, он рассмотрел даже малорослую фигуру Карроля и казавшихся, в 
сравнении с ним, великанами полковника и управляющего, которые ехали впереди.
– Они знают, что креол исчез, – проговорил Лебар, насмешливо улыбаясь, – и едут 
теперь разыскивать его. Возможно даже, они подозревают, что его похитили 
семинолы, и, вероятно, предложат им выкуп за пленника. Ха-ха-ха! Они даже и не 
догадываются, какой он с них попросит выкуп. Это заставит их разлюбить эти 
места и отказаться навсегда от мысли устраивать здесь плантацию. Я хорошо 
сделал, что вовремя предупредил вождя краснокожих.
И он еще некоторое время следил глазами за маленьким отрядом всадников, легкой 
рысцой ехавших по дороге к лагерю Тигрового Хвоста, пока они не скрылись за 
густо разросшимися деревьями.
– Хотелось бы мне знать, что они скажут вождю, – продолжал Лебар. – Если бы ему 
дать знать как-нибудь, что к нему едут гости, он мог бы устроить им маленький