хозяйство.
А что мешает Карлосу стать скотоводом и сдавать землю в аренду или самому 
использовать ее под пастбище? Это куда более почтенное занятие; тогда он уже не 
будет последним человеком в Сан-Ильдефонсо. Ничто не сможет помешать ему. Так и 
надо сделать. Только прежде он еще раз побывает на плоскогорье, навестит своих 
друзей вако – ведь они обещали… О, их обещание и есть тот краеугольный камень, 
на котором основаны все его надежды!
Шелковое платье Росите, дорогие напитки старухе-матери, новый дом, пастбище – 
мечтать об этом так приятно! Но есть у Карлоса еще одна, самая заветная мечта, 
она затмевает все другие. Если он съездит еще раз в страну вако, он сможет 
осуществить и эту мечту.
Карлос верил, что единственная преграда, отделяющая его от Каталины, – это его 
бедность. Ведь и ее отец, строго говоря, не из богачей. Правда, теперь-то он 
богат, но всего несколько лет назад он был просто бедный рудокоп, не богаче 
Карлоса. Прежде они были соседями, и в те далекие времена дон Амбросио вовсе не 
считал, что мальчик Карлос – неподходящее знакомство для маленькой Каталины.
Что же тогда он может иметь против охотника на бизонов, если охотник тоже 
разбогатеет? «Конечно, ничего, – думал Карлос. – Если доказать ему, что я не 
беднее его, он согласится отдать за меня Каталину. А почему бы и нет? Мать 
говорила, что в моих жилах течет такая же кровь, как у любого благородного 
идальго, ничуть не хуже. И если вако сказали правду, еще одна поездка – и у 
Карлоса, охотника на бизонов, будет столько же золота, сколько у владельца 
рудника дона Амбросио! « Всю обратную дорогу он думал об этом. Каждый день, 
каждый час строил он свои воздушные замки. Не проходило часа, чтобы он не 
покупал шелковое платье Росите, чай, кофе, шоколад – матери; он воздвигал новое 
ранчо, покупал пастбище, показывал отцу Каталины золото и требовал ее руки. 
Воздушные замки!
Чем ближе к дому, тем ярче, доступнее становились эти радужные видения, и лицо 
охотника светилось счастьем. Но скоро ужас исказит его черты…
Несколько раз он готов был помчаться вперед, чтобы поскорее насладиться 
встречей с матерью и сестрой, но он всякий раз сдерживал себя.
– Нет, – шептал он. – Лучше я останусь с мулами. Так будет торжественнее! Мы 
все выстроимся в ряд перед ранчо. Они подумают, что я приехал с кемто чужим и 
это ему принадлежат мулы. А когда я скажу, что это все – мое, они вообразят, 
что я стал настоящим индейцем и вместе со своими отважными слугами совершил 
набег на южные провинции.
И Карлос засмеялся от удовольствия.
«Росита, сестренка! – думал он. – Теперь-то она выйдет замуж за дона Хуана. 
Теперь я могу дать свое согласие. Так будет лучше. Он смелый, он сумеет 
защитить Роситу, когда я опять уеду в прерии. Правда, это будет последняя 
поездка. Съезжу еще только один раз – и меня будут звать не просто Карлос, 
охотник на бизонов, но сеньор дон Карлос».
И при мысли, что он станет богачом и его будут называть « дон Карлос», он снова 
рассмеялся.
«А как странно, что я никого не встретил! – подумал он потом. – На дороге ни 
души! И ведь совсем не поздно, солнце еще не скрылось за утесом. Куда же делись 
люди? А на дороге много свежих конских следов… Ха! Здесь побывали солдаты! 
Совсем недавно проехали вверх по долине… Но ведь не из-за этого же нигде не 
видно людей. И даже ни одного отставшего солдата! Если бы не эти следы, я бы 
подумал, что на Сан-Ильдефонсо напали индейцы. Только если бы апачи и вправду 
тут объявились, наш комендант со своими усачами никогда не посмел бы так далеко 
отъехать от крепости, знаю я его!.. Нет, это все-таки странно! Ничего не 
понимаю. Может, сегодня какой-нибудь праздник и все ушли в город? «
– Антонио, друг, ты знаешь все праздники. Сегодня праздник?
– Нет, хозяин.
– Где же весь народ?
– Я и сам не пойму, хозяин. Хоть бы кто навстречу попался…
– Вот и я не понимаю… Может, по соседству появились дикие индейцы? Как ты 
думаешь?
– Нет, хозяин, глядите! Вот следы улан. Час, как проскакали. Где уланы, там нет 
индейцев.
Антонио так сказал это и так при этом посмотрел, что Карлос не мог ошибиться в 
истинном смысле его слов, которые сами по себе можно было бы понять и подругому.
 Антонио вовсе не хотел сказать, что если уж уланы тут появились, так индейцы 
не посмеют сюда сунуться, – совсем наоборот. Не «индейцев нет, потому что 
появились уланы», но «уланы здесь, потому что индейцы не появлялись», – вот что 
он хотел сказать.
Карлос понял его и в ответ разразился смехом – он ведь и сам так же думал.
На дороге по-прежнему никто не показывался, и Карлоса это начинало тревожить. 
Он все еще не думал, что с его близкими могла случиться беда, но это безлюдье 
наводило на мысль об одиночестве и, казалось, сулило что-то недоброе.
И понемногу печаль закралась в душу Карлоса, завладела ею, и он уже не мог с 
нею справиться.
Он еще не миновал ни одного ранчо. Как уже говорилось, их дом был самый 
последний, если ехать вниз по долине. Но ведь жители пасли свои стада еще ниже, 
и в этот час они обычно гнали скот домой. А сейчас не видно ни скота, ни 
пастухов.
Луга по обе стороны дороги, на которых обычно паслись стада, пусты. Что бы это 
могло значить?
И на душе у него становилось как-то беспокойно, тревожно; эта смутная тревога