очти совсем скрылось за горизонтом Наступили сумерки, которые в 
этих широтах длятся очень недолго.

Старый Ансиано и его, так сказать, впередсмотрящий ехали рядом с Отцом-Ягуаром. 
Антон Энгельгардт и Аука рядом с Херонимо. Молчали Они держались опушки леса, 
но только как ориентира, скрывать следы копыт своих лошадей у них не было 
необходимости влажная от вечерней росы густая трава скрадывала полностью и 
отпечатки копыт, и шум от передвижения всадников. Но наступил момент, когда 
Ансиано насторожился, сделав остальным знак рукой придержать лошадей, и 
обратился к Ауке на испанском:

— Сын мой, мне кажется, та прогалина в лесу, из которой мы заметили абипонов, 
где-то уже совсем рядом. А как ты думаешь?

— Мне тоже так кажется, отец мой, — ответил юноша. — Даже в темноте я узнаю то 
высокое дерево, которое специально запомнил как ориентир, когда мы выезжали 
отсюда Вход в прогалину уже недалеко

— И значит нам нужно сойти с лошадей. Стук их копыт может выдать нас, а мы ведь 
еще не знаем, пришла ли сюда уже вторая группа абипонов, пленившая двух немцев, 
или нет

Никто, в том числе и сам Отец-Ягуар, и не подумал возражать старику все уже 
поняли, что этот, видно, все на свете повидавший человек зря ничего не скажет 
Лошадей привязали к стволам деревьев и кустам

Молодой инка лег на землю, прижался к ней ухом замер и через несколько минут 
прошептал:

— Тихо, сеньоры, я, кажется, что-то слышу — Он опять прислушался и добавил: — 
Сюда едут какие-то всадники. Надо сделать так, чтобы наши лошади не заржали.

И опять все ему подчинились — зажали ноздри своим лошадям. Инка не ошибся. 
Вскоре можно было, уже не прижимая ухо к земле, расслышать не только стук 
лошадиных копыт, хотя и приглушенный травой, но и голоса двух тихо 
переговаривающихся между собой людей. Говорили по-испански.

— А мы не заблудимся в такой темени? — спросил один из них. — Не представляю, 
как мы сможем найти маленькую дырочку в таких густых зарослях!

— Антонио Перильо! — шепнул Отец-Ягуар Херонимо. — Я узнал его голос.

— Не к чему так беспокоиться, сеньор! — ответил эспаде его спутник. — Эти места 
я знаю как свои пять пальцев, найду по следу копыта любую лошадь. Мы не 
заблудимся. Здесь растет высокое дерево с развесистой кроной, за которым 
начинается лес. Сейчас мы его увидим.

И через некоторое время донеслась новая фраза:

— Вот оно, это дерево. От него надо, как по линейке, пройти несколько шагов 
вправо, там и будет прогалина.

И они снова растворились в ночи…

— Спасибо фортуне, позаботилась о нас, — сказал Херонимо, — мы ведь чуть было у 
того самого дерева не встали. А что теперь будем делать?

— Ждать! — твердо сказал Отец-Ягуар. — Пока все они не соберутся, нам лучше 
всего не шевелиться. Кстати, Херонимо, а тебе не показался знакомым голос 
второго всадника?

— У меня такое чувство, что я где-то однажды уже слышал этот голос, но я 
затрудняюсь сказать точно, где именно и кому он принадлежит.

— Ну так я тебе это скажу. Того, кто отвечал Антонио Перильо, зовут Эль Брасо 
Вальенте, или Бесстрашная Рука, это вождь абипонов.

— Карамба! Точно, это его голос! И он взял в плен тех немцев! Нет, этот ни за 
что не отпустит их по-хорошему.

— Вот тут ты как раз и ошибаешься, Херонимо, он способен на великодушные 
поступки. Когда-то мы с Бесстрашной Рукой были даже дружны, но те времена, увы, 
миновали безвозвратно, боюсь, что сейчас его действительно не уговоришь 
отпустить пленников добровольно.

— Я и говорю: надо заставить его сделать это.

— Силой его невозможно заставить что-либо сделать, он ведь не из тех простаков, 
кого без особых усилий можно вынудить плясать под твою дудку. И, вообще, я не 
считаю нужным непременно проливать кровь, когда можно достичь своей цели без 
особых усилий с помощью одной только хитрости.

— А! Догадываюсь, о чем ты: решил снова применить один