хновения: глаза его светились, лицо 
раскраснелось, руки дрожали, весь он был как в лихорадке. Доктор все больше 
расширял площадь открывшегося панциря, сопровождая свою работу подробными 
объяснениями, и при этом выступал в роли лектора. Темой этой своеобразной 
лекции, предназначенной для его спутников, была, естественно, доисторическая 
эпоха в жизни нашей планеты и животные, существовавшие в те времена. Фриц и дон 
Пармесан слушали и продолжали копать, отбрасывая песок лопатами… И вдруг — 
о-о-о! — Фриц мгновенно ухнул куда-то вниз с жутким воплем. Его спутники 
моментально выскочили из ямы.

— Надеюсь… — еле дыша произнес ученый, — с ним не случилось никакого несчастья, 
по-латыни «инфортуниум»…

— Он провалился, провалился… земля разверзлась под ним… — ответил растерянный и 
не на шутку перепуганный дон Пармесан.

Доктор осторожно приблизился к яме и прокричал в ее непроглядно-черную глубину:

— Фриц, Фриц, дорогой, ты жив?

— Жив и прекрасно себя чувствую! — донеслось оттуда.

— Как это произошло и куда ты провалился?

— Девятнадцатый век сбросил меня со своего баланса, и я попал прямо в эпоху 
потопа.

— Ты ранен?

— Нет. Этот парень в панцире недурно воспитан и ведет себя вполне прилично. 
Сидит тихо, меня не трогает.

— Вылезай быстрее! Ты можешь отравиться ядовитыми газами!

— Да что вы? Тут очень уютно. Идите лучше вы ко мне! Я тут занял вам два 
местечка. Учтите, два местечка в доисторическом периоде! Где еще вы получите 
такой шанс!

Шутливый тон ответов Фрица успокоил доктора, и он начал спускаться в яму. 
Сначала, на протяжении примерно четырех футов, она шла вертикально вниз, а 
дальше под довольно острым углом уходила тоннелем вбок. Фриц, судя по его 
голосу, находился где-то в той стороне. И он подтвердил это сам, прокричав:

— Герр доктор, я вижу ваши ноги! Вы находитесь как раз возле брюха этого 
гигантского зверя. Присядьте пониже, я втащу вас сюда за ступни. Тут есть очень 
удобная для этого канавка!

Так он и сделал. Оказавшись наконец рядом с Фрицем, доктор осмотрелся. Они 
находились в небольшой пещере, видимо, как-то связанной с той ямой, в которую 
провалился Фриц и из которой сюда проникал дневной свет, достаточно четко 
обрисовывавший внутренность пещеры. Она была овальной, локтя два в высоту, 
здесь, пожалуй, могли совершенно свободно расположиться сидя человека три. 
Потолок пещеры довольно темного цвета по форме напоминал внутренний изгиб 
емкости тарелки, а пол был совершенно ровным и отчасти покрыт песком, из-под 
которого проглядывала глина.

— Ну как? Что скажете насчет этой мамонтовой пещеры? — весело спросил Фриц.

— Нет, о мамонте здесь не может быть и речи. Как я уже говорил, это глиптодонт.

— А что, разве эти животные состояли из глины?

— Конечно, нет! Ты можешь убедиться в этом сам, потому что мы сейчас с тобой 
сидим не где-нибудь, а внутри туловища, вернее, скелета глиптодонта. Его скелет 
нельзя спутать, по-латыни «пермуто», со скелетом, например, мегатерия. У 
глиптодонта круглая, приплюснутая голова. Панцирь, покрывающий его от шеи до 
хвоста, оставляет открытым только живот и состоит не из круглых, а 
шестиугольных пластинок, сцепленных друг с другом таким образом, что они 
составляют очень прочное и твердое покрытие. Мы очень легко можем определить по 
хвосту, в какой именно части скелета глиптодонта находимся: передней или задней.


Он приподнялся и ощупал потолок «пещеры». Фриц покачал головой, сказав:

— Раз он такой весь бронированный, а на брюхе у него никакой покрышки нет, то 
по бокам, я так понимаю, должны быть выемки от боковин панциря, а тут все 
забито глиной.

— Это произошло, видимо, под давлением земных слоев. Вот уберем мы эту глину и 
извлечем на свет Божий боковые стенки панциря. Сделаем так: я пришлю сюда к 
тебе на помощь хирурга, и вы будете разгребать глину снизу, а я сверху. До