этой операции и помог Фрицу сделать все 
так, как рекомендовал хирург.

Закончив операцию, они смогли, наконец, рассмотреть убитую страусиху и нашли, 
что от обычной курицы эта птица отличается лишь ростом и весом. Уже ощущая во 
рту вкус куриного мяса, путешественники взвалили тушу страусихи на одну из 
своих вьючных лошадей, а затем внимательно осмотрели то место, где она что-то 
так старательно рыла. Там, в ямке, лежали, как и предполагал слуга доктора, 
яйца. Гнездо было расположено не очень-то далеко от цепочки следов лошадиных 
копыт. Да уж, небольшого, видно, ума была эта неосмотрительная птица!

Вскоре, придерживаясь все тех отпечатков лошадиных копыт на траве, наши 
путешественники двинулись дальше. Теперь они держали курс на север.

— Ну как, ваша милость, вы довольны? — спросил хирурга Фриц. — Мы движемся на 
этот раз точно к Гран-Чако, не так ли?

— Это меня радует, конечно, но меньше, чем вы могли бы ожидать, — морщась от 
боли и с трудом сдерживая уже готовый вырваться стон, ответил ему дон Пармесан.
 — Сделав такой огромный крюк, мы в результате подойдем к Чако со стороны 
Монте-де-лос-палос-Негрос, а у подножья этой вершины растут непроходимые леса. 
Тогда как, если бы повернули на север немного раньше, наш путь в Гран-Чако был 
бы несравненно более легким.

— Вы считаете, следовательно, что мы уже выехали из долины Рио-Саладо?

— Неужели в этом можно сомневаться?

Дон Пармесан задал этот вопрос тихо и как-то вяло, хотя, казалось бы, по логике 
его же собственного характера и поведения, ему следовало произнести его с 
этаким праведным возмущением. Можно было подумать, что он желал получить новое 
доказательство недоверия к себе. Но, скорее всего, причиной вялости хирурга 
была просто сильнейшая боль, которую он испытывал, хотя и не жаловался на нее, 
в чем надо отдать ему должное.

Фриц озадаченно молчал, но тут произошло нечто, подстегнувшее всю троицу, 
словно электрический разряд: они заметили с правой от себя стороны пасущихся 
пампасовых оленей [46 - Пампасовый олень (blaslocervus campestris) или гуасуй 
(исп. ) — животное из рода зачаточнорогих оленей, длиной 110см, высотой 70 см, 
с толстой грубой шерстью красновато-бурого цвета «Живет маленькими семьями, 
прекрасно бегает защищается отчаянно, но скоро делается ручным В известное 
время от этого оленя исходит такая вонь, что достаточно дотронуться до него 
чем-нибудь, и эта вещь будет пахнуть невыносимо в течение нескольких недель. 
Мясо молодых оленей приятно на вкус» (А. Э. Брэм. Жизнь животных).]. Они поняли 
друг друга без лишних слов и тотчас взяли правее, не сводя трех пар глаз с 
одного молодого оленя, несколько отдалившегося от остального стада.

Олень заметил опасность и устремился к стаду, однако не слишком быстро, словно 
он моментально сообразил, что лошадям его все равно ни за что не догнать. 
Некоторое время между оленем и его преследователями сохранилась одна и та же 
дистанция, но, как только лошади перешли на быстрый аллюр, олень тоже прибавил 
скорость и без особого напряжения быстро добежал до своего стада, оставив 
охотников далеко позади себя. Теперь уже в движение пришло все стадо, 
устремившись к видневшемуся невдалеке лесу, в котором вскоре и скрылось. 
Путешественники остались не солоно хлебавши, Одно у них было утешение: они 
заметили, что на опушке леса блеснула под солнцем гладь воды.

— Увы, — меланхолично произнес дон Пармесан, — жаркое от нас сбежало. Сеньоры, 
вам приходилось когда-нибудь раньше есть мясо страуса-нанду?

— Я не пробовал его ни разу в жизни, — признался доктор. — Какого оно вкуса?

— Не отличишь от подметки, причем сильно стоптанной! Только умирая с голоду, 
можно заставить себя его есть.

— А масло, по-латыни «бутриум», не может его смягчить?

— Я лично никогда не пытался этим заниматься, сеньор, и не стану пытаться. По 
одной простой причине: ни за