говоря:

— Сеньор, если бы вы знали, как я счастлив! Позвольте мне от всего сердца 
приветствовать вас в моем доме. Добро пожаловать! Мы бесконечно признательны 
вам за все, что вы совершили на арене. Буэнос-Айрес такого еще не видел и вряд 
ли когда-нибудь еще увидит!

Хаммер широко, как все доброжелательные и открытые люди, улыбнулся и ответил:

— Сеньор, больше спасибо за лестное обо мне мнение, но я должен сразу же 
сказать, что пришел к вам по делу. Есть одно серьезное обстоятельство, которое 
дает мне право претендовать на несколько минут вашего внимания.

Он достал из своего портмоне сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его 
банкиру. Тот внимательно прочитал то, что было там написано, и сказал:

— Ту сумму, которую просит меня предоставить вам мой компаньон из Кордовы, вы 
получите. Сейчас я распоряжусь о том, чтобы все было оформлено немедленно.

— О, право, не стоит так спешить, сеньор. Я воспользовался этой запиской прежде 
всего как поводом для знакомства с вами. Благодарю вас за вашу готовность пойти 
мне навстречу, но деньги мне понадобятся не сию минуту. У меня есть еще 
несколько дней на сборы.

И он дал понять, что спешит и собирается вскоре откланяться, но банкир жестом, 
означающим, что не примет никаких возражений, остановил его и сказал:

— Сеньор! Вы спасли жизни членов моей семьи и мою. Поймите меня, я просто не 
имею права позволить вам сейчас уйти. — Заметив, что Карлос Хаммер слегка 
растерялся после этих его слов, банкир решил ковать железо, пока горячо: — Ну 
вы же, как благородный человек, наверное, не хотели бы выглядеть невежливым в 
глазах дамы? Я очень прошу вас: позвольте мне представить вас моей супруге!

— А я прошу вас отказаться от этой мысли, сеньор, — ответил Хаммер. — Все решил 
простой случай, а моей заслуги тут никакой нет.

Он произнес эти слова с такой обезоруживающей искренностью и прямотой, что не 
могло возникнуть ни малейших сомнений в том, что он действительно скромный 
человек, а не хочет им казаться в глазах других, как это бывает иногда с 
героическими натурами. Впрочем, небольшой избыток честолюбия для таких людей 
вполне извинителен: будь они на самом деле скромниками, то, скорее всего, и 
подвигов никогда никаких не совершали бы. Но Хаммер, очевидно, и в этом 
превосходил общеизвестные мерки. Салидо, несмотря на свойственную ему 
восторженность, был неглупым человеком, он это понял и прибегнул к тонкому 
дипломатическому ходу:

— Сеньор, дело в том, что мы с вами просто по-разному оцениваем то, что вы 
совершили. Я не стану переубеждать вас, но прошу подумать вот о чем: мои 
домашние могут расценить ваш уход как нежелание принять благодарность именно от 
нас.

— Хорошо, я готов, — на этот раз просто и коротко ответил Хаммер.

Он тоже был умен, и сумел не перейти ту тонкую грань, за которой скромность 
переходит в свою противоположность — нелепое жеманство, однако, в свою очередь, 
выдвинул также одно дипломатическое условие — никто не должен произносить по 
его адресу никаких благодарностей, комплиментов и тому подобного.

Банкир охотно согласился с этим условием и, обрадованный, повел Отца-Ягуара в 
гостиную. Их появление вызвало настоящий фурор, но более всех остальных был 
потрясен приват-доцент. Ухватившись обеими руками за ладонь Хаммера, он 
воскликнул:

— Сеньор, мое сердце переполняет радость, по-латыни «гаудиум», или «летиция». 
Считаю своим долгом выразить вам признательность за то, что…

— Стойте! — вмешался банкир. — Сеньор Хаммер находится здесь, среди нас, только 
благодаря данному мною ему обещанию, что мы не будем ни слова говорить о том 
чувстве благодарности, которое все испытываем по отношению к нему. Извините, 
дорогой доктор, что мне пришлось перебить вас, а теперь можете продолжать, но 
не касаясь запретной темы. Так что вы хотели нам сказать?

— Право, уж теперь и не знаю… — растерянно пробормотал ученый.

— Ну тогда расскажите нам, будьте так любезны, о ваших любимых доисторических 
животных, — предложил находчивый хозяин дома.

Это был верный ход. Доктор Моргенштерн моментально воодушевился:

— О да, это, безусловно, самая интересная для разговора тема из всех, которые 
мне известны! Скажите, сеньор Хаммер, а не приходилось ли вам в этой стране 
когда-нибудь находить скелет мегатерия или, может быть, даже мастодонта?

— Приходилось, и не раз.

— И где же именно, где?

— В пампе. Тому, у кого глаз в этом отношении наметан, совсем нетрудно их там 
обнаружить.

— Замечательно! Но давайте уточним: вот, скажем, У вас именно такие зоркие 
глаза?

— Не мне об этом судить, сеньор. Могу только сказать, что я несколько раз 
путешествовал через пампу в качестве проводника научных экспедиций.

— И вам удава