ленно бросится на ягуара, но дикий бык почему-то не торопился нападать 
и стал медленно вышагивать по арене, словно понимал: для того, чтобы произвести 
как можно более выигрышное впечатление на публику, сначала надо покрасоваться 
перед ней. Это был великолепный экземпляр своей породы, почти три метра в длину,
 могучий, состоящий, казалось, из одних только мышц, весом никак не меньше трех 
тонн. Но вот он наконец остановился, напрягся, отбросил со лба одним движением 
пряди гривы, застилавшие ему глаза, и остановил свой взгляд на ягуаре… Ягуар с 
ревом рванулся с лассо, но люди на другом его конце удержали кожаный ремень. 
Бизон же удостоил этот выпад противника всего лишь тем, что скосил один глаз на 
него. Казалось, он раздумывал, стоит ли ему вообще связываться с таким 
суетливым и истеричным зверем. Но ягуар продолжал рваться в бой. Бизон наклонил 
голову к земле, продемонстрировав всем свою великолепную мощную шею и затылок, 
и оглушительно заревел. Это была заявка на серьезные намерения. Ягуар это понял 
и попятился назад, рыча, но уже потише. А бизон, тяжело ступая, прошагал мимо 
него, даже голову отвернул, выказывая тем самым свое глубочайшее презрение к 
противнику. Но в то же время дикий бык не пренебрегал осторожностью. Теперь уже 
никто среди зрителей не сомневался, что ягуар спасовал перед хозяином 
североамериканских прерий.

Пока между противниками шло выяснение отношений, приват-доцент Берлинского 
университета доктор Моргенштерн продолжил свою популярную лекцию для юного 
соседа:

— Североамериканский бизон находится в близком родстве с европейским туром, или 
первобытным быком. Это родство доказывают сходные у обоих выпуклости черепа, 
широкий лоб, короткие, круглые, выдвинутые вперед и вверх рога, лохматая 
поросль в изгибе шеи и на груди, горб на спине и сильно развитые передние мышцы 
туловища. Но у бизона более крупная голова, более густая шерсть и более 
короткие ноги, чем у тура. Тур приручается легче, чем бизон…

Последние слова доктора потонули в реве трибун.

— Расшевелите его петардой, петарду ему! — выкрикнул один из зрителей, и все 
остальные тут же подхватили это требование.

Президент жестом показал, что разделяет желание публики. Один из спутников 
белобородого, сидевший от него по правую руку, спросил великана:

— Как ты думаешь, Карлос, разорвет ягуар его или нет? Мне кажется, бизона он 
боится все-таки больше, чем петард.

— Я о другом думаю. Как бы не случилось несчастья, — ответил тот. — Посмотри: 
ягуар закусил веревку лассо, сейчас он ее перегрызет, освободится и набросится 
не на бизона, а на человека.

Служители цирка, занятые подготовкой петард к зажиганию, не очень внимательно 
наблюдали за ягуаром, грызшим веревку. Наконец они подожгли петарды и одну за 
другой стали бросать их в пятнистую дикую кошку. Ягуар высоко подпрыгнул и в 
этом прекрасно исполненном пируэте выплюнул из пасти огрызки веревки. Теперь он 
был свободен!

Публика встретила это неожиданное происшествие овацией, все подумали, что его 
освободили специально для схватки с бизоном. Противники с минуту изучали друг 
друга, потом бизон наклонил шею, а ягуар стал метаться по арене. Сделав 
несколько резких движений, он припал на задние лапы и замер, как делают все 
кошки перед прыжком, не сводя наполненных ужасом мутно-желтых глаз с бизона.

— Смотри внимательно! — воскликнул белобородый. — Сейчас произойдет то, о чем я 
говорил, — ягуар ретируется к ограде и перепрыгнет через нее.

— На все воля божья, но этого не случится! — воскликнул приват-доцент, до 
которого донеслись эти слова. — Зверь будет смотреть мне в глаза, и только мне 
одному!

Он вскочил со своего места и сделал вид, будто собирается убегать, но толпа 
мешает ему сделать это. Этот маневр маленького человека в ярко-красном пончо 
достиг своей цели — привлек внимание ягуара. Зверь напрягся, издал короткий, но 
злобный рык и, сделав длинный прыжок, достиг дощатого барьера. Ему удалось 
зацепиться передними лапами за его верхний край.

Цирк замер от ужаса. Воцарилась такая тишина, что слышно было, как ягуар 
царапает когтями доски. Все, кто сидел близко от барьера, в панике вскочили со 
своих мест. Еще бы: когти и острые, как ножи, зубы давно не кормленного зверя 
могли пролить реки крови! Люди прижались друг к другу, ожидая, что вот сейчас 
он прыгнет еще раз и… Но ягуар оставался висеть на барьере, потому что его 
глаза были прикованы к одному человеку, и им был не кто иной, как тот самый 
белобородый великан, что накануне корриды в кафе «Париж» назвался Хаммером.

За те несколько секунд, что ягуар готовился к прыжку, он сорвал пончо с плеч 
ученого и выхватил у него из-за пояса длинный нож. Пончо он накинул на свою 
левую руку, а нож взял в правую.

— Тихо! Никому не двигаться! — произнес он своим низким, рокочущим, далеко 
слышным голосом, и каждый, кто находился