олько воины, но и старики, женщины, даже дети: собрав 
самое необходимое из своих пожитков, они потянулись вслед за мужчинами к 
Прозрачному ручью.

В первой половине третьего дня пути отряд достиг большого, но мелководного 
озера с топкими берегами. Там, где почва была более или менее твердой, казалось 
бы, могли вполне нормально чувствовать себя деревья и кустарники, но вместо них 
тут росли лишь камыш и тростник, достигавший местами метров пяти в высоту, не 
меньше.

Доктор Моргенштерн покачивался в седле, пребывая в состоянии глубокой 
задумчивости и лишь изредка бросая рассеянные косые взгляды на эти камышовые 
дебри. Но подъехавший к нему Прочный Череп вывел его из этого безмятежного 
состояния всего несколькими словами, произнесенными на ухо:

— Сеньор, это и есть Пантано-де-лос-Уэсос!

Если бы маленького ученого в этот момент ударил электрический разряд, он, 
наверное, тоже бы подпрыгнул, но все же не так высоко, как после слов вождя 
камба, — это его антраша было достойно циркового наездника. И снова, начисто 
забыв, что не он здесь главный, прокричал:

— Сеньоры, остановитесь! Слышите, стойте!

Он постарался крикнуть во всю мощь своих легких, и это возымело действие: его 
слова услышали в обоих концах колонны. Люди приостановились в недоумении. Но 
подъехал к доктору один лишь Отец-Ягуар. И сказал тоном, не терпящим 
возражений:

— Нет, так дело не пойдет! Время сейчас для нас гораздо более драгоценно, чем 
кости животных, и мы не станем терять его.

— О как вы заблуждаетесь, герр Хаммер! — возразил ему приват-доцент. — Но если 
вы не хотите ждать, пока я буду заниматься раскопками, то я и Фриц останемся 
здесь вдвоем! Возможно, здесь покоится мастодонт, поэтому никакой современный 
слон не сможет сдвинуть меня отсюда ни на дюйм!

Отец-Ягуар давно понял, что этому упрямому фанатику все равно напрямую ничего 
не докажешь, и решил пойти на небольшое тактическое отступление.

— Хорошо, оставайтесь, — сказал он. — Но не более, чем на полчаса, а потом 
догоните нас. Раз уж вождь взялся вас в этом деле опекать, я думаю, он 
распорядится о том, чтобы вам помог кто-то из его воинов. — И он выразительно 
посмотрел на Прочного Черепа.

Доктор получил под свое начало одного из четверых камба, составлявших окружение 
вождя. Общительный Фриц обрадовался тому, что их с доктором маленькая компания 
расширяется.

Камба направился прямо к озеру, огибая по дороге все топкие места, без сомнения,
 давно и хорошо ему известные. Доктор и Фриц ехали за ним следом. У самой воды 
камба спешился, привязал лошадь к кусту и сказал нечто, что, по логике 
происходящего, должно было бы означать какое-то предложение спутникам, но они 
почти ничего не поняли из его слов, потому что не знали его языка. Лишь 
несколько произнесенных им по-испански слов все же позволили доктору и его 
слуге догадаться, что говорит индеец не о чем ином, как об этом самом месте — 
Пантано-де-лос-Уэсос, но и только…

— Могу ручаться, — сказал доктору Фриц, — что наш уважаемый господин проводник 
говорит не по-китайски и не по-турецки. И это обстоятельство требует от нас 
начать поиски взаимопонимания.

— Пантомима — прекрасный способ взаимопонимания, Фриц! — сказал доктор 
Моргенштерн. — К этому средству, называемому по-латыни «периция», я прибегал 
уже не раз, и всегда с успехом.

— Ну, а если я вдруг передам смысл того, что мы захотим сказать, неточными 
жестами или, наоборот, точными жестами неверный смысл?

— Значит, тебе не знаком язык жестов… Но все же это не страшно: просто повторяй 
за мной все то, что буду делать я, и все.

Когда индеец увидел, что оба его спутника тоже привязали своих лошадей, он 
кивнул им и шагнул в заросли тростника. Это могло означат