ь пример, — безуспешно 
пытаясь придать своему голосу оттенок безразличия, спросил старик.

— Пожалуйста. Например, булава, которая висит на поясе у Ауки.

— Ну что вы, сеньор! Если бы она была из золота, мы с внуком были бы очень, 
очень богатыми людьми.

— Ага, понятно! Знаешь, можешь дурачить кого-нибудь другого, только не меня. Но 
я хочу, чтобы ты на всякий случай хорошо запомнил одну вещь: я — ваш друг и 
бояться меня не нужно. Пойми, я не пытаюсь выведать ваши секреты, а просто хочу 
предупредить тебя: если вы стремитесь сохранить свою главную тайну, вам надо 
вести себя поосторожнее. Вчера Аука этой булавой уложил индейца. Она, к счастью,
 выглядит после этого точно так же, как и раньше. Не исключено, что парнишке 
захочется пустить ее в ход еще не раз, в бою, например. Но надо иметь в виду, 
что от соприкосновения с чем-нибудь острым или твердым краска, покрывающая 
булаву, может кое-где отколоться или стереться.

После этих его слов юный инка, напряженно вслушивавшийся в этот диалог, взял 
свою булаву в руки, повертел ее туда-сюда и, покраснев, вернул на место. Но не 
произнес ни слова. Молчал и Ансиано.

Они пребывали в полной растерянности: не зная, что сказать, с одной стороны, 
они желали все же избежать полной откровенности, но, с другой, обманывать друга 
им тоже не хотелось. А Отец-Ягуар продолжил:

— Мне так же хорошо, как и вам, известно, кто тот единственный на свете человек,
 который обладает правом носить золотую булаву, или уаманчай, — это властитель 
Перу. Следовательно, Аука — его прямой наследник.

— Сеньор, вы, наверное, шутите с нами? — сделал последнюю слабую попытку свести 
разговор к пустяковому недоразумению Ансиано.

— Нет, нисколько не шучу. И, право же, не стоит вам тратить силы на то, чтобы 
ввести меня в заблуждение. Я умею хранить тайны, уверяю вас, но сейчас я скажу 
вам одну вещь — пусть она не покажется вам неожиданной и странной: я считаю, 
что вообще не надо делать какую-либо тайну из происхождения этого молодого 
человека.

— Нет, только не это!

— Но почему?

— Вы не представляете последствий, которые может иметь для нас открытие тайны.

— Не думаю, чтобы это могло вызвать вообще какие-нибудь последствия. Да, 
известно, что ваших предков уничтожали огнем, мечом и ядом. Это позорная 
страница в истории человеческой цивилизации. Но времена изменились, и ни одному 
человеку больше не угрожает смерть из-за его происхождения.

— Это вы так думаете, а нам кажется, что все обстоит как раз наоборот, — не 
поддавался Ансиано.

— Считай, как тебе угодно, Ансиано, но я повторяю: в том обстоятельстве, что 
Аукаропора является сыном Инки и, следовательно, сам — Инка, не заключено для 
него никакой опасности, но есть другое обстоятельство, которое может сыграть 
гораздо более серьезную роль в его судьбе…

— Что вы имеете в виду, сеньор?

— Очень опасно находиться в плену иллюзии относительно того, что происхождение 
Аукаропоры само по себе — гарантия каких-то перемен в жизни ваших соплеменников.
 Иллюзии, потому что этим надеждам вряд ли суждено когда-либо осуществиться, 
хотя они основаны, конечно, на вашей справедливой убежденности в том, что ваш 
народ и ваша страна достойны лучшей участи.

— Неужели наши надежды никогда не сбудутся?

— У вас нет никаких шансов на это, друг мой. Я понимаю вас, но вы слишком 
замкнулись на прошлом и не заметили того, что происходит в реальной жизни. Вы 
грезите наяву! Оставьте грезы для снов и мечтаний, не смешивайте их с 
действительностью. Это, пожалуй, все, что я хотел вам сказать. Далее 
вмешиваться в ваши дела у меня нет ни права, ни желания. Я только хотел бы 
уточнить одну деталь: кто был тот человек, скальп которого находится у