менно комнате этой квинты он поселился?

— Да, я дождался пока он войдет в дом и перемахнул через забор. К счастью, на 
этой квинте сразу за домом нет стен между дворами, а сразу начинается сад. 
Очень скоро я увидел коротышку в дверях, выходящих в сад. Потом он поднялся по 
лестнице, прошел в отведенную ему комнату и зажег там лампу. Я хорошо разглядел 
его, не сомневайся, потому что он довольно долго стоял у самого окна.

— Сколько всего окон в этой комнате?

— Два.

— Жалюзи на них есть?

— Нет.

— А какой-нибудь приставной лестницы ты случайно рядом не заметил?

— Ха! Я тоже сразу подумал о лестнице и осмотрелся по сторонам. И знаешь, сразу 
же увидел именно то, что нам нужно. На одном из деревьев, судя по всему, 
недавно обрезали сучья и забыли возле него приставную лестницу. Она достаточно 
длинная, чтобы достать до самых окон.

— Хорошо, очень хорошо! Сейчас идти туда еще рановато, а к полуночи будет в 
самый раз.

— А если он к этому времени еще не успеет заснуть?

— Не имеет значения. Он не должен встретить завтрашнее утро. — Перильо 
огляделся по сторонам. — Пойдем-ка! Что-то мне перестало здесь нравиться.

Перильо заплатил за свое мороженое, и они вышли на улицу. Рестораны и кафе в 
этот день закрывались несколько позднее обычного. Надо заметить, что жители 
Буэнос-Айреса в большинстве своем примерные семьянины и спать ложатся вовремя. 
Но этот вечер был особенным, неповторимым, потому что предшествовал дню 
праздника.

Последний посетитель из кафе «Париж» вышел нетвердой походкой только в 11 часов 
вечера. А вскоре на улице показался и наш знакомый — маленький официант. Были 
первые дни декабря — начало лета в Южном полушарии. Горело довольно мало 
фонарей: экономные аргентинцы учитывали то, что было время полнолуния. 
Официанту не хотелось идти домой, он не чувствовал даже обычной в конце дня 
усталости. Неожиданная встреча с земляком, предложение работать у него — эти 
два события дня словно вливали в него новые силы, будоражили воображение и 
мысли. И он решил прогуляться, чтобы на ходу все как следует обдумать. Недолго 
думая, направился в ту же сторону, куда, как он заметил, пошел, выйдя из кафе, 
доктор Моргенштерн.

Любой человек, как известно, совершает иногда безотчетные, подталкиваемые 
только интуицией поступки. Вот так случилось и с официантом. Неизвестно почему 
ему вдруг захотелось подойти к тому дому, где остановился доктор, а этот дом он 
хорошо знал. На шоссе было довольно тихо, не горел ни один фонарь, лишь лунный 
свет освещал силуэты особняков. Но внезапно эту тишину нарушил звук чьих-то 
шагов. Официант прислушался, и в голове его промелькнула мысль о том, что было 
бы очень приятно в такую ночь неожиданно встретиться с каким-нибудь добрым и 
милым человеком, поговорить о том, о сем… Но — что это? — человек, который 
двигался по направлению к нему, явно не хотел, чтобы его заметили: шаги были 
осторожными, крадущимися. Официант на всякий случай прижался поплотнее к забору 
и стал ждать, что произойдет дальше.

Наконец посередине улицы показался какой-то мужчина, прошел мимо него, 
остановился, а за ним, тоже крадучись, шел еще один. Тихо переговариваясь между 
собой, они подошли к забору и очень ловко