нями, хотя большинство из них 
и гораздо моложе меня.

— О-о-о! — прокатилось по залу. Несколько человек подскочили к немолодому 
оппоненту Перильо, подхватили его на руки и стали качать. Столы тут же были 
придвинуты друг к другу, всем хотелось послушать рассказ о знаменитом человеке, 
имя которого в Аргентине знает действительно почти каждый ее житель. Но его 
компаньон начал неожиданно:

— Отец-Ягуар не особенно любит разговоров о себе, а уж рассказывать какие-то 
истории, связанные с его делами, просто запрещает нам. Поймите меня, сеньоры, я 
не могу нарушить этот запрет!

— Но расскажите хотя бы, как он выглядит! — попросил Перильо.

— Как любой другой человек.

— А сколько ему лет?

— Что-то около пятидесяти.

— Он местный?

— Сеньоры, я никогда не держал в руках его документов.

— Но не могли бы вы, по крайней мере, сказать, действительно ли он обладает 
такой огромной силой, как о нем рассказывают?

— Я сам видел, как он ломал быкам шеи и прижимал их головами к. земле.

— Карамба! [14 - Черт возьми! (исп.).] Видно, он и вправду силен. Если, конечно,
 вы не преувеличиваете.

— Не имею такой привычки! Кстати, могу добавить вот еще что: никому не пожелаю 
почувствовать на себе, что такое кулаки Отца-Ягуара.

— А не могли бы вы сказать нам, чем он, собственно говоря, занимается в 
свободное от ломания бычьих шей время? Иногда говорят, что он йербатеро [15 - 
Йербатерос — это сборщики чайного листа, которые бродят по девственным лесам в 
предгорьях Анд в поисках дикого парагвайского чая, славящегося своим 
неповторимым вкусом (прим. авт.).], а то называют золотоискателем или 
сендадором [16 - Слово «сендадор» в Аргентине обозначает то же самое, что в 
Северной Америке «скаут» (прим авт.).], который проводит караваны через Альпы. 
Однажды я слышал, будто он — глава какой-то политической партии мятежников.

— Он прежде всего человек, но обладающий редкими достоинствами. Не думаю, что 
вам довелось когда-нибудь общаться с подобными людьми. Ни с какими мятежниками 
он не связан и никогда в жизни с ними вообще не якшался. Он просто друг всех 
порядочных людей и враг всех подлецов. И если вы случайно не относитесь к 
первым, то лучше вам никогда не становиться ему поперек дороги.

— Сеньор, — заявил, с трудом сдерживаясь, Перильо, — должен заметить, что ваши 
намеки становятся все более двусмысленными и язвительными. Впрочем, я не 
сержусь на вас, но крайне удивлен: неужели мои слова о том, что ягуар — зверь 
трусливый, могли вызвать столь сильное раздражение?

— Бог с вами, об этом я уже и напрочь забыл. Но вы утверждали также, что убьете 
зверя одним ударом ножа, а это свидетельствует о том, что вы либо хвастун, либо 
человек беспечный и легкомысленный. Скорее всего ягуар, которого завтра 
выпустят на арену, — речной, но он может оказаться и зверем из пампы. Вы должны 
знать, как от него отбиваться. Если же вас интересует мое мнение на этот счет, 
то мне гораздо более опасным кажется бизон.

— О, на этот счет можете не волноваться. Мы, эспады, не уличные драчуны, и 
обычно все как следует продумываем. Все, понимаете?

— Хочется верить, что это так. Учтите, разъяренный бизон — настоящее чудовище.

— Откуда вам-то это известно?

— Все от того же Отца-Ягуара, который положил их сотни.

— Неужели в пампе? — сыронизировал Перильо.

— Нет, в прериях Северной Америки, где он ра