ли?

— Очень просто — на языке апачей эти два слова обозначают «Маленький лес».

— Так вы владеете их языком?

— Более или менее.

— Очень рад это слышать. А я-то думал, что вам еще не приходилось бывать на 
земле апачей!

— Вы угадали. Я охотился по большей части на севере, но среди моих тамошних 
знакомых были люди, свободно говорившие на разных диалектах апачей. Я у них 
кое-чему научился, так что смогу беседовать с Виннету на его родном языке. А 
ему известно мое имя?

— Известно, и очень хорошо. Могу добавить, что он о вас очень высокого мнения.

— Благодарю вас, сэр.

— В наших странствиях мы с Виннету иногда забирались далеко на север, вплоть до 
канадской границы. Можно только удивляться, как это нам ни разу не удалось 
встретиться с вами.

— А по-моему, ничего странного в этом нет. Да вы и сами увидите, что удивляться 
тут нечему, если когда-нибудь получше узнаете мой образ жизни.

— Если узнаю? Разве это тайна?

— И да и нет, как посмотреть. Но я предпочел бы не говорить об этом, да и 
вообще я не принадлежу к людям, получающим удовольствие от долгой болтовни.

Шурхэнд отвернулся, но я успел заметить, что по лицу его как будто тень 
пробежала. Мы замолчали. Мой спутник в прошлом, без сомнения, пережил какую-то 
драму, одно лишь воспоминание о которой причиняло ему боль. Этому человеку, 
столь незаурядному по своим физическим и душевным качествам, досталась и 
незаурядная судьба. Впрочем, найдется ли хоть один старожил Запада, чей 
жизненный путь походил бы на ровную, прямую колею и чью судьбу можно назвать 
«обычной».

Прошел час, и зеленая долина Пекос осталась позади. Теперь мы мчались по сухой, 
выжженной солнцем прерии, плоской, как стол. На мили кругом не было ничего, за 
что мог бы зацепиться взгляд, и все-таки я твердо знал — мы уже вышли на ту 
прямую, на которой нас ждет посланец Виннету. Такая уверенность не поддается 
рациональному объяснению, она сродни инстинкту перелетных птиц и, подобно ему, 
никогда не подводит опытного путешественника. Человек, не обладающий этим 
шестым чувством, никогда не сможет стать выдающимся охотником или 
первопроходцем.

Было уже около трех часов пополудни. Если бы кто-нибудь сказал мне, что команчи,
 несмотря на все принятые мной меры предосторожности, все же сумеют отыскать 
наши следы и начнут погоню — я рассмеялся бы ему в лицо. По моим расчетам, в 
данный момент индейцы едва успели переправиться на правый берег Пекос и сейчас 
обшаривали его в тщетной надежде обнаружить наши посты.

Шурхэнд, казалось, был по-прежнему погружен в какие-то невеселые воспоминания. 
Он скакал впереди, не произнося ни слова и опустив голову. Но внезапно он 
натянул поводья, слез с коня и принялся рассматривать землю. Подъехав поближе и 
проследив за его взглядом, я увидел узкую дорожку следов, уходящую вдаль.

Олд Уоббл провор