иваться, истекая соком, словно спелая слива. Ну, а треклятая 
пустыня Стейкед-Плейнз — та же печь, особенно по сравнению с лесом или даже 
прериями. И надо быть последним дураком, чтобы соваться туда по доброй воле!

— Отлично сказано, мистер Каттер! Но, если не ошибаюсь, вы как раз собираетесь 
исполнить подобную дурацкую роль, не так ли?

— Ни за что бы не поехал, не будь тут вас, мистер Шеттерхэнд! — проворчал 
старый охотник. — Ну да ладно. Кто из вас, джентльмены, уже бывал в 
Льяно-Эстакадо?

С этим вопросом он обратился к нашим спутникам, и вскоре выяснилось, что все 
они знают о пустыне только понаслышке. Олд Уоббл горестно покачал головой и 
пустился в воспоминания, рассказывая истории одна страшнее другой о нападениях 
бандитов, несчастных случаях, гибели от жажды и тому подобном. Всех пробрала 
дрожь, а я помалкивал, ведь мне был только на руку такой оборот дела. Чем 
сильнее Олд Уоббл напугает остальных, тем легче будет распрощаться с теми из 
них, от кого все равно нет никакого прока.

Наша теперешняя стоянка располагалась не у самой воды, а выше, среди прибрежных 
зарослей. Мы с Шурхэндом устроили себе удобную позицию под прикрытием двух 
раскидистых кустов, откуда хорошо просматривался весь брод. Олд Уоббл как раз 
начал очередную драматическую повесть, в которой среди других действующих лиц 
упоминался один мой знакомый. Слушая старика, я отвлекся и даже перестал 
следить за рекой. К счастью, Шурхэнд не повторил моей ошибки; в самый 
напряженный момент рассказа он тронул меня за плечо и произнес:

— Гляньте-ка, сэр. Вот и они.

Уоббл отвлекся на полуслове, и мы замерли, вглядываясь сквозь кустарник. На 
противоположном берегу показались команчи — примерно три десятка всадников с 
боевой раскраской на лицах. Их предводитель спешился, осмотрел следы и, 
убедившись, что мы перешли реку, снова сел в седло и направил своего коня в 
воду. За ним гуськом потянулись и остальные.

— Эти парни чертовски неосторожны! — вполголоса заметил Олд Уоббл.

— Почему, мистер Каттер? — поинтересовался Сэм.

— Потому, что сразу полезли в воду всей толпой, вместо того, чтобы выслать 
вперед разведчика и убедиться, ушли мы отсюда или нет. А теперь, как видишь, 
они у нас на мушке и деваться им некуда. Ну что ж, я к вашим услугам, ребята! — 
и с этими словами Уоббл взвел курок. Я поспешил вмешаться:

— Не стреляйте, сэр. Я ждал здесь индейцев совсем не затем, чтобы устраивать 
бойню. Уговорить команчей повернуть назад для нас целесообразнее, чем 
перестрелять их, иначе племя будет нам мстить. Как только первый из них 
подъедет поближе, я потолкую с ним. Вы тем временем держите индейцев на прицеле,
 но стреляйте только после меня, не иначе.

— Как вам угодно, — обиженно буркнул Олд Уоббл. — Куда лучше было бы перебить 
этих краснокожих псов без долгих разговоров.

Дождавшись, чтобы предводитель отряда приблизился к нам примерно на двадцать 
ярдов, мы встали и разом выступили из кустарника; стволы наших винтовок были 
направлены на команчей. Те сбились в кучу, сдерживая лошадей, и до нас 
донеслись возгласы изумления и испуга. Я крикнул на их языке:

— Кто сделает шаг вперед или поднимет оружие, будет убит!

— Уфф! — воскликнул предводитель. — Мы думали, Шеттерхэнд поехал дальше. Зачем 
он прячется здесь, в кустах?

— Ах, вы думали, что я уехал? Вы считали, я не настолько умен, чтобы 
догадаться! о погоне?

— Мы не гонимся за Шеттерхэндом.

— Да? За кем же тогда вы гонитесь?

— Ни за кем.

— А куда вы едете?

— На охоту.

— Я полагал, вы пришли на озеро, чтобы наловить рыбы. Так сказал мне ваш вождь.

— Одни ловят рыбу, другие охотятся. Нам нужно запастись мясом для наших 
вигвамов.

— Ответь мне, почему вы решили охотиться по эту сторону реки?

— Здесь больше дичи.

— Разумеется, и эта дичь — мы.

— Нет, Шеттерхэнд ошибается. Наша дичь — бизоны и вилороги в прериях.

— Пусть будет так. Но с каких это пор у воинов-команчей вошло в обычай 
покрывать лицо боевой раскраской, отправляясь на охоту?

— С каких пор… — растерянно повторил мой собеседник. Он не ожидал столь 
коварного вопроса. И вдруг снова вспомнил что-то, глаза его загорелись гневом, 
и он крикнул: — А с каких пор воины-команчи должны давать отчет в своих 
действиях какому-то следопыту?

— С тех пор, как Шеттерхэнд требует такого ответа! — в тон ему ответил я. — 
Твой вождь, Вупа-Умуги, слышал мои слова: я друг индейцев, но тот, кто 
осмелится на нас напасть, пусть не рассчитывает н