рбляет мистера Шеттерхэнда! Она ведь 
означает, что ты с ним не согласен и считаешь его глупее себя…

— Но я не имел в виду ничего подобного!

— А по-моему, очень даже имел! Подстрелив своего первого лося, ты вбил себе в 
голову, будто попадаешь в яблочко всегда и во всем; но поверь — это глубокое 
заблуждение! Лучше взгляни на меня: мне перевалило за девяносто, я пережил и 
повидал на своем веку такое, что другим и во сне не приснится! Однако я не 
позволяю себе критиковать мистера Шеттерхэнда, хотя по возрасту он годится мне 
во внуки. Когда он делает что-то, чего я не понимаю, я не ворчу, а задаю ему 
вопрос.

— Ну, это тоже не лучший выход, — заметил Сэм. — Мистеру Шеттерхэнду едва ли 
доставляет удовольствие праздная болтовня!

— Фред Каттер никогда зря не болтает, и уж кому-кому, а тебе это должно быть 
хорошо известно. Я спрашиваю лишь о том, что важно для всех присутствующих, и 
любой мой вопрос имеет целью научить вас чему-нибудь полезному. Ты 
сомневаешься? Тогда смотри и слушай. — И старик с напыщенным видом обратился ко 
мне: — Сэр, вчера вечером кое-что осталось для меня непонятным. Могу ли я 
попросить вас о небольшом разъяснении?

— Конечно, мистер Каттер.

— Вернувшись после подслушивания команчей, вы прихватили с собой некий предмет. 
Если не ошибаюсь, вы донесли его до нашей стоянки, где и спрятали в кустах. 
Скажите, что это было?

— Связка тростника, которую я надевал на голову для маскировки.

— Представьте, я так и думал! Но почему вы не выбросили эту вязанку сразу же, 
как только надобность в ней миновала?

— Чтобы ее не нашли индейцы.

— Так, так. А у вас были причины опасаться такого оборота дела?

— Разумеется. На все есть свои причины.

— Ну, не скажите. Я знавал немало людей, которые действовали без всякого толку. 
Да и теперь среди нас, если поискать, найдутся такие джентльмены. Но все же, 
почему нельзя было допустить, чтобы индейцы обнаружили тростник?

— Увидев его, они поняли бы, что кто-то подслушивал их разговоры.

— Вы хотите сказать, что для такого вывода им хватило бы брошенного пучка 
камышей?

— Вне всякого сомнения. Поставьте себя на место команчей, мистер Каттер. Кто 
срезал этот тростник? Какой-то чужак. Зачем? Они обшаривают береговые заросли, 
находят место, где я резал стебли для вязанки, и видят двойной след в 
направлении кустов, где мы с вами прятались…

— Но мы к тому времени были бы уже далеко, — вставил Уоббл.

— Конечно, только вот освободить мистера Шурхэнда нам бы, вероятно, не удалось. 
Убедившись, что поблизости враг, индейцы в первую очередь усилили бы охрану 
острова, да и те, кто остался в лагере, вели бы себя не столь беспечно.

— Верно, верно! Вот теперь мне понятно, какую причину вы имели в виду.

— Не только эту. Кроме нашей ближайшей цели — освобождения мистера Шурхэнда — 
мне нужно было позаботиться и о будущем.

— То есть?

— Подслушав вождя, я получил сведения, имеющие для нас немалую ценность. Но 
если бы индейцы догадались о моей осведомленности, добытые сведения разом 
потеряли бы всякое значение.

— Неужели вы думаете, будто они могли догадаться об этом, увидев брошенный 
тростник?

— Могли бы, и притом очень легко.

— Мистер Шеттерхэнд, я стар и, полагаю, довольно-таки опытен. И скажу вам одно: 
будь я на месте команчей, я не сообразил бы ничего, кроме того, что здесь был 
чужак, который, конечно, заметил лагерь на берегу озера. Но не более того!

— По-моему, вы сильно преуменьшаете свою догадливость, сэр. Вы стали бы 
рассуждать, не так ли?

— Допустим. Но к каким выводам я смог бы прийти?

— К правильным, мистер Каттер; лично я в этом убежден. А если бы даже в чем-то 
и ошиблись ночью, то днем, сопоставив события и еще разок осмотрев следы, без 
труда разобрались бы во всем. Итак, каким вопросом команчи зададутся в первую 
очередь?

— Кто на них напал, ясное дело!

— Это они уже знают. Им известно, что бледнолицые обнаружили их лагерь и 
следили за ним какое-то время. Не смогли ли мы подслушать их разговоры? Для них,
 как и для нас, это совсем небезразлично. И вот они начинают искать. Находят 
срезанный тростник, потом место, откуда он был взят, и видят, что мои следы 
уходят в воду. Зачем бледнолицый полез в озеро, нарезав перед этим целую охапку 
камышей? Конечно