ну шесты?

— Ни в коем случае. Он обещал не убегать и сдержит данное слово.

Я был вполне уверен в том, что это действительно так, однако интуиция и опыт 
настойчиво заставляли меня принять все же некоторые меры предосторожности. И я 
счел за лучшее их послушаться. За границей кактусовых зарослей оставалось еще 
довольно много апачей, которым было поручено сторожить пятьдесят пленных. Я 
отдал их предводителю приказ не сводить глаз также и с Большого Шибы.

И вот настал момент, когда мы, двести мужчин, пришпорили коней. Нас было более 
чем достаточно, чтобы покончить с команчами. На этот раз мы, конечно, взяли с 
собой Паркера и Холи.

Прежде всего мы нашли то место, где вчера оставили в дозоре пятерых апачей. Они 
оказались настолько смышлеными, что, как только рассвело, начали высматривать 
команчей и, порыскав по округе, обнаружили их лагерь. Однако к тому моменту, 
когда подъехали мы, найини уже снялись с места, они и на этот раз тоже очень 
спешили. Мы быстро последовали за ними, так что время от времени я мог 
наблюдать их в подзорную трубу, хотя мы все время держались от них на таком 
расстоянии, чтобы они не могли определить, кто их преследует — белые или 
краснокожие. Наиболее предпочтительным вариантом для нас был бы тот, если бы 
они приняли нас за драгун.

Весь день прошел без достойных упоминания происшествий, как вдруг, ближе к 
вечеру, поднялся сильный ветер, из тех, что нередки в Льяно-Эстакадо. Он пришел 
с севера, но при этом пересек изрядный кусок пустыни и поэтому был очень 
горячим. В основном он дул нам в спины, однако причинял немало беспокойства, 
причем не столько по причине усилившейся жары, сколько из-за поднятых им туч 
песка и пыли, которые лезли в рот и нос, забивались в глаза и уши,

— Идиотский ветер! — недовольно ворчал Паркер. — Какого черта он взялся дуть 
именно сейчас, не мог подождать, когда мы снова окажемся около воды. Так 
недолго задохнуться, а заодно и ослепнуть!

— Кончайте брюзжать, мистер Паркер! — откликнулся я. — Мне он, наоборот, весьма 
по душе.

— По душе? Вам он по душе? И у вас есть для этого какие-то основания?

— Да, я как раз подумал о Виннету.

— О Виннету? Не вижу связи.

— Но разве вы не замечаете, что этот ветер, поднявший в воздух столько песка, 
засыпает следы команчей? Мы не смогли бы идти по их следу, если бы не шесты.

— Да, колья я, конечно, вижу, но при чем здесь Виннету?

— А при том, что скоро его следы исчезнут по той же причине.

— Хм! А нам это не все ли равно?

— Нет, никоим образом. Виннету должен выставить колья вплоть до ловушки, так?

— Так.

— Он должен, следовательно, довольно далеко углубиться в кактусовые заросли. Но 
оставаться там ему нельзя, поэтому он должен будет выбраться наружу, иначе 
говоря, вернуться.

— Это очевидно, потому что если он так не сделает, то его самого поймают. Пока 
что я все понимаю, сэр.

— Однако возможные последствия