честве залога его амулет, то он 
должен будет сдержать данное им слово.

— Не забывай, что я тебя знаю очень хорошо, и мне известно, что ты не веришь в 
силу амулетов.

— Тогда я выкурю с тобой трубку клятвы!

— Нет, и это не может для меня служить гарантией верности твоих слов. Ты уже 
курил трубку со мной и Кровавым Лисом, но это отнюдь не помешало тебе нарушить 
собственную клятву.

Тут он опустил глаза и сказал еле слышно, с горечью:

— Наказание, которое наложил на меня Олд Шеттерхэнд, очень тяжело: оно не столь 
сильно язвит мое тело, но наполняет болью мою душу.

Я внимательно посмотрел на него. Искренне говорит молодой вождь или опять 
лукавит? И то и другое вероятно в равной степени. Но я решил дать ему аванс 
доверия.

— Если я тебя правильно понял, несмотря на все случившееся, я все еще могу 
считать тебя своим другом и братом. Поэтому я решил отступить от своих обычных 
правил, предписывающих мне быть осторожным с индейцами, и оказать тебе доверие. 
Но я хочу, чтобы ты знал: в моем сердце поселится очень, я подчеркиваю, очень 
большая печаль, если мне и на этот раз придется признать, что я обманулся в 
тебе. Спрашиваю тебя поэтому еще раз: ты не убежишь, если я тебя освобожу?

— Нет!

— Не покинешь оазис без моего разрешения?

— Нет.

— Я не хочу допустить также и того, чтобы ты пытался пробраться через кактусы к 
своим команчам, чтобы поговорить с ними.

— Я не сделаю этого. Даже если они придут сюда, я буду молчать, пока не получу 
твоего разрешения.

— Тогда дай мне руку, как это делают настоящие мужчины и благородные воины, 
которые презирают выгоду, получаемую от лжи.

— Вот моя рука! Ты можешь мне верить. Если я протягиваю тебе свою руку, значит, 
отдаю под твою власть всего себя!

При этом он посмотрел мне прямо в глаза, и взгляд его был таков, что я уже не 
сомневался: на этот раз он меня не обманет. Но чтобы на всякий случай отвести 
его месть от негра, спросил:

— Ты зол на Боба?

— Очень.

— И будешь мстить?

— Нет. Слишком много чести для черного, если ему будет мстить краснокожий воин. 
Этот негр не ведал, что творит. Он не имел понятия, что посягает на достоинство 
вождя, когда взваливал мне на спину эти колья.

— Сейчас я тебя от них избавлю.

И я сделал это. Он размял свои затекшие ноги и руки и вышел со мной вместе из 
дома. Во дворе поили лошадей на ночь. Мамаша Санна принесла нам поесть. 
Поужинав, мы сразу же легли спать. На следующий день нам предстояло подняться с 
первыми лучами солнца. Большой Шиба улегся между мной и Верной Рукой, хотя мы 
ему этого и не предлагали. Он хотел быть на виду и таким образом доказать, что 
держит свое слово.

Поднявшись рано утром, мы наполнили водой все имевшиеся у нас бурдюки, 
погрузили на лошадей запасы провианта, я попрощался с Большим Шибой, и мы 
тронулись в путь. На обочине дороги стоял Боб, спросивший меня:

— Масса Шеттерхэнд хочет, чтобы я охранял Большого Шибу?

— Нет. В этом нет надобности.

— Может быть, привязывать ему опять на сп