леблешься, 
никакие твои просьбы уже не помогут и я сожгу твои амулеты. Я сказал, и помни 
мои слова!

— Я все сделаю, будь уверен. Пусть все племя будет в плену; но мои амулеты надо 
обязательно выручить. Что вы решили сделать с пленниками?

— Мы их всех отпустим и тебя тоже.

— И вы оставите нам наши амулеты?

— Да.

— Тогда пусть придет Сенанда-Хази — Медный Змей, наш второй вождь! Я ему отдам 
приказ, и он сделает все, что надо.

— Это точно?

— Да, он послушается.

Я подошел опять на расстояние слышимости к лагерю команчей и закричал, 
обращаясь к ним:

— Вождь Нале Масиуф хочет, чтобы второй вождь, Медный Змей, пришел к нему. Но 
пусть Медный Змей поторопится!

Я вернулся, и, когда названный вождь вышел из толпы команчей и вскоре появился 
возле нас, командир сказал:

— Какой властью вы обладаете над людьми, сэр! Мне бы и в голову не пришло 
пригрозить сожжением амулетов.

— Это как раз то, о чем я вам говорил: надо очень хорошо знать нравы и обычаи 
краснокожих; только так можно избежать тех неприятностей, которым нередко 
подвергается тот, кто их не знает.

Сенанда-Хази — Медный Змей, не глядя на нас, подошел к вождю и сел рядом с ним. 
Разговор проходил тихо, но видно было, что он напряженный. Потом второй вождь 
встал, повернулся ко мне и сказал:

— Олд Шеттерхэнд на этот раз победил нас одним ударом своего кулака и 
хитростью; но придут лучшие для нас времена, когда великий Маниту отнесется к 
нам благожелательнее, чем сейчас. Мы готовы сдаться в плен и отдать вам свое 
оружие. Куда его складывать?

— Пусть подходят по десять человек и складывают здесь, возле вождя, свое оружие 
и боеприпасы. Но имей в виду: кто утаит какое-нибудь оружие, будет расстрелян!

Он ушел, и вскоре стали подходить команчи группами по десять человек и с 
мрачным выражением лица складывать свои ружья, ножи, томагавки, стрелы, луки, 
дротики, порох и пули. Когда эта операция закончилась, я сказал командиру:

— Я передал вам пленников. Ваше дело теперь следить за тем, чтобы все было в 
порядке. Не упустите ни одного!

— Не беспокойтесь, сэр! Очень рад, что они сдались нам в плен. Мы окружим 
команчей со всех сторон и свяжем их собственными ремнями.

Когда он с помощью своих солдат привел все это в исполнение, я отошел от них 
несколько в сторону, сложил около рта ладони рупором и прокричал Олд Шурхэнду:

— Сис интех пенихил! [49 - Пусть апачи спускаются сюда!]

Мой призыв был услышан, и через несколько минут во главе апачей он галопом 
подъехал к нам. Я подошел к нему. Он соскочил с лошади и спросил:

— Мы видели, как вождь хотел вас зарезать; вы ему, однако, здорово дали по 
голове. А что же теперь? Ого, все оружие уже лежит здесь, и индейцев окружают 
драгуны! Они были вынуждены сдаться?

— Да.

— Как это вам удалось, сэр?

— Я пригрозил, что сожгу амулеты Нале Масиуфа.

— Понятно! Вот суеверные глупцы! Что мы с ними, однако, будем делать? Ведь 
тащить их с собой так хлопотно. Да и об оазисе они узнают.

— Нет. Командир пришел к мысли, что ему лучше с нами не ехать, а повернуть 
обратно. Вот ему я их всех и передал. Он получит за это их лошадей и все оружие,
 а на свободу отпустит только по ту сторону Рио-Пекос.

— Well! Это лучшее решение, какое только можно было найти. Значит, мы теперь 
поскачем за Вупа-Умуги без драгун?

— Да.

— А когда?

— Нам здесь больше делать нечего. Наши лошади напоены и фля