рошо, что не я был на вашем месте!

— Я тоже так думаю.

— У меня не такие зоркие и внимательные глаза. Он бы меня, вполне вероятно, 
зарезал.

— Хм! Кто знает, может быть, он и не стал бы ради этого трудиться, сэр.

— Не стал бы трудиться? Что же, это значит, что я не стою удара ножом или 
выстрела?

— Нет, дело не в этом. Я хотел сказать только то, что краснокожий только тогда 
идет на это, когда считает необходимым убрать со своего пути особенно ему 
ненавистного и опасного человека.

— Ах так! Что же теперь будем делать с этим предателем и негодяем? Я предлагаю… 
хм, хм!

— Что?

— Повесить его. Человек, попытавшийся на переговорах убить своего собеседника, 
должен болтаться в петле на веревке!

— Я накажу его, но по-другому: проделаю сейчас с ним небольшую операцию. Хорошо,
 что свои амулеты он не оставил в лагере.

— Почему?

— Скоро поймете. Подождем, пока он не очнется. Он должен прийти в себя.

— Хм! Тогда я, пока суд да дело, задам вам один вопрос.

— Какой?

— Пока вы с ним беседовали, я как следует подумал обо всем, о чем мы с вами 
говорили.

— И осмыслили несколько иначе?

— Да.

— В какой мере?

— Одержать победу над краснокожими оборванцами и после этого оставить их без 
всякого наказания невозможно, это противоречит всем военным традициям и обычаям.
 Вы действительно надеетесь справиться без нас с команчами?

— Да, вы нам для этого не нужны.

— Значит, лучше мне с вами в Льяно не ездить. Сколько времени нужно, чтобы туда 
добраться?

— Два достаточно долгих дневных перехода.

— Черт возьми! Это же далеко. У нас не так много провианта с собой. Не поймите 
меня неправильно, если…

Он, однако, в какой-то мере стеснялся говорить прямо о своих намерениях. Мне же,
 откровенно говоря, было совершенно безразлично, уйдет он с отрядом или нет. 
Что им делать в оазисе и других глухих местах! Поэтому я с готовностью отвечал:

— Если вы повернете обратно? О, я ничего против этого не имею.

— Правда?

— Конечно.

— Этим вы меня очень обяжете. Сюда, в Льяно, заманить себя я же допустил. 
Собственно, мои задачи сконцентрированы там на равнине, выше, по ту сторону 
каньона Мистэйк. С этим Нале Масиуфом я связался потому, что он мне попался на 
дороге. Я поверну обратно, а здесь побуду до тех пор, пока вы не покончите с 
этими команчами.

— Значит, вы повернете обратно без всякой выгоды для себя.

— Что вы хотите сказать?

— Вам полагается иметь трофей. Что мне делать с этими краснокожими? Неужели мне 
по всему Льяно таскать их за собой, снабжать водой и провиантом, охранять, как 
пленных? Можно сделать все гораздо проще. Я их передам вам.

— Мне?

— Да. Только вы должны мне обещать, что оставите им жизнь.

— Я даю вам мое слово, и вы можете об этом не беспокоиться.

— Вашу руку.

— Да. Вот моя рука. Договорились!

— Well! Итак, вы забираете этих людей с собой до низовьев Рио-Пекос, чтобы они 
не смогли сюда быстро вернуться и снова творить здесь какие-нибудь глупости. А 
там вы у них отберите лошадей и ружья и пусть идут, куда хотят.

— А то, что мы у них отберем, надо будет сохранить, сэр?

— Естественно.

— Тогда я их не отпущу, пока не отойдем от этих мест еще дальше, чтобы они не 
смогли вас побеспокоить. Они же живут в самых верховьях реки. Не так ли?

— Да. Итак, мы договорились?

— Полностью. Вот вам еще раз моя рука в качестве гарантии в том, что я