?

— Слава Богу, наконец-то окончательно выяснится, у кого в мозгу вода — у вас 
или у меня. Неужели вы действительно считали возможным, что ученый, а стало 
быть, образованный человек, как дурак пустится в дикую пустыню только для того, 
чтобы раскопать там какие-то могилы?

— All devils! [47 - Черт возьми! (англ.)]

— И что он путается под ногами индейцев, оставаясь не замеченным ими?

— Я был удивлен этим, сэр!

— Удивляться надо вашему поведению, а не моему! Я только что назвал вам имена 
трех человек, про которых вы, наверное, нередко слышали. Может быть, вам 
случайно известно, на какой лошади обычно едет Виннету?

— На вороном жеребце по кличке Ветер.

— Да, Ветер. На языке апачей это Ильчи. А о лошади Олд Шеттерхэнда ничего не 
слышали?

— Слышал, у него тоже вороной жеребец по кличке Молния.

— Правильно! На языке апачей Хататитла. Ну, а теперь посмотрите на мою лошадь!

Мой вороной пасся примерно в семидесяти шагах от нас. Я повернулся к нему и 
произнес: «Хататитла», и он тут же подбежал ко мне и мордой нежно потерся о мое 
плечо.

— Zounds! [48 - Черт возьми! (англ., устарелое.)] — воскликнул командир. — 
Неужели…

— Да, представьте! Вы кавалерист и однажды видели этого жеребца, но почему-то 
приняли его за водовозную клячу. Посмотрите на него теперь внимательнее! Вы 
когда-нибудь встречали такого благородного коня? Может ли какой-то искатель 
могил иметь такое несравнимое ни с чем животное?

Он пытался выдавить из себя хоть слово, но от смущения долго не мог ничего 
сказать, пока наконец не воскликнул:

— Где были мои глаза?!

— Да, где они были, и не только в отношении лошади, но и в отношении всадника! 
Слышали вы об оружии Виннету?

— Да, о его знаменитом серебряном ружье.

— А что за оружие у Олд Шеттерхэнда?

— У него «медвежий бой» и штуцер мастера Генри.

— Но разве вы уже однажды в вашем лагере по ту сторону каньона Мистэйк не 
видели, что у меня два ружья?

— Да, но они были, наверное, в одном чехле, и казалось, что ружье только одно.

— Ну, а теперь они не зачехлены. Взгляните на них!

Я протянул их ему. Офицеры тоже с большим любопытством стали разглядывать мои 
ружья.

— Черт возьми, сэр, — хлопнул он себя по ляжкам, — неужели это грубое, тяжелое 
ружье и есть «медвежий бой?»

— Это оно.

— И это ружье с необыкновенным замком?..

— Штуцер Генри!

— Так вы, значит… вы…

Он замолчал в смущении.

— Олд Шеттерхэнд? — докончил за него я. — Это, конечно, я.

— А ваш спутник?

— Его имя Олд Шурхэнд.

Пораженные офицеры на все лады повторяли наши имена, весть быстро разнеслась по 
всему лагерю. Командир вскочил на ноги, посмотрел с удивлением на меня и на 
Шурхэнда, а потом произнес голосом человека, только что очнувшегося от 
беспамятства:

— Олд Шеттерхэнд и Олд Шурхэнд! Возможно ли это?

— Вы думаете это невозможно? — спросил я.

— Я так не думаю, но… но…

Его прервали громкие крики часовых:

— Индейцы идут, индейцы!

— Откуда? — спросил коман