это мы, конечно, не пойдем.

— Я никак не пойму, почему такой старый человек решился на подобную выходку.

— Он, к сожалению, не в ладах со здравым смыслом.

— Последовать за нами, чтобы тоже пробраться туда! И с лошадью! Это похоже на 
сумасшествие!

— Согласен с вами; но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. 
Мы должны быть очень довольны, что при нем оказалась лошадь.

— Почему?

— Потому что команчи наверняка искали следы лошадей, нашли следы его лошади и 
успокоились, тем более, что следы шли от нас.

— Ну да! А иначе они бы нас обнаружили!

— Конечно. Вождь, безусловно, теперь успокоится и больше никого на розыски 
посылать не будет.

— Хм! Хотелось бы надеяться!

— Я уверен в этом. Даже если сомнения опять вернутся к нему, у него просто не 
будет времени на дальнейшие поиски. Мы-то с вами знаем, что кавалерия появится 
здесь вовремя. И ему придется поскорее уносить отсюда ноги.

— Что же, по крайней мере, мы выполнили обе наши задачи. Когда появился Олд 
Уоббл, у вождя развязался язык. Следовательно, мы даже должны быть благодарны 
Каттеру за то, что нам удалось все-таки кое-что подслушать. Мы можем считать 
это смягчающим обстоятельством для оправдания его поступка.

— Спасибо! Я его уже много раз прощал, хватит. Здесь нет никаких смягчающих 
обстоятельств. Когда дело идет о свободе и жизни, было бы чистым самоубийством 
не осуждать подобные выходки. А самое правильное — исключить возможность 
повторения таких «сюрпризов».

— Но как?

— Надо отделаться от Олд Уоббла. Мне очень не по себе в его обществе. Как 
только он обретет свободу, может отправляться на все четыре стороны. Сначала он 
казался мне даже симпатичным человеком, но теперь я так не думаю. Мне надоели 
его глупости и он сам. Я предпочту иметь дело с каким-нибудь неопытным новичком,
 который послушно следует советам мудрого, знающего вестмена, хорошо понимая 
недостаточность своего опыта; а этот старый упрямец, гордый тем, что его 
когда-то назвали «королем ковбоев», считает ниже своего достоинства подчиняться 
требованиям другого человека, даже если они абсолютно справедливы. А хороший 
ковбой — это прежде всего опытный пастух и наездник и еще, может быть, 
достаточно меткий стрелок, что, вообще-то говоря, больше, значительно больше, 
относится к отважному вестмену!

Я закусил удила и готов был возражать дальше, если бы мы в это время не подошли 
к нашему лагерю.

Когда апачи узнали, что Олд Уоббл захвачен команчами, один из старейшин 
высказал общее мнение:

— Старый бледнолицый уехал, ни о чем никого не спросив. Могли ли мы его 
задержать?

— Нет, — ответил я. — Он бы вас ни за что не послушался. А почему он сел на 
лошадь, вместо того, чтобы идти пешком, не знаете?

— Он нам сказал почему. Ему хотелось быть у команчей как можно раньше, а 
вернуться еще до вашего прихода.

— Чтобы потом хвалиться перед нами! И тогда у него были бы все основания 
раззвонить повсюду о своем очередном подвиге. Дозорным надо удвоить внимание. А 
мы ляжем спать, надо как следует выспаться, потому что завтра у нас будет 
трудный день.

Но выспаться мне не удалось: перед г