лана.

Дерзкие ответы старика озадачили и удивили вождя, который посмотрел на 
пойманного, мрачно сдвинул брови и угрожающе проговорил:

— Олд Уоббл, остерегайся потревожить мой гнев!

— Зачем угрожать? Ты же хотел, чтобы я говорил правду!

— Да, но ты же не говоришь правду!

— Докажи!

— Собака, как ты можешь, будучи нашим пленником, требовать от меня 
доказательств! Твои собственные слова тебя изобличают. Ты сказал, что пришел, 
чтобы охотиться на нас. Может ли один человек охотиться на краснокожих воинов, 
которых десять раз по пятнадцать?

— Нет.

— Но ты же утверждаешь, что ты здесь один!

— Это тоже правда; я же здесь только как разведчик; другие придут следом. И я 
предупреждаю вас! Если вы мне что-нибудь сделаете, они вам отомстят за меня.

— Хау! Кто эти люди, на которых ты рассчитываешь?

— Они наступают вам на пятки, но я все же открою вам немного глаза. Ваше 
сопротивление им будет бессмысленно.

И он постарался придать своему морщинистому лицу выражение триумфатора, а потом 
продолжил:

— Ты знаешь вождя Нале Масиуфа?

— Конечно, знаю.

— Он решился напасть на белых всадников, но потерпел поражение.

— Уфф! — только и ответил Вупа-Умуги.

— После этого он был настолько неосторожен, что послал к вам своего гонца. А 
солдаты обнаружили его следы и последовали за ним.

— Уфф!

— Следы привели солдат к Голубой воде, где на берегу был лагерь, но индейцы его 
уже оставили; тогда солдаты последовали за вами, а меня послали вперед, чтобы 
разведать, где вы сегодня сделаете привал. Поэтому, хотя вы меня и поймали, вам 
придется меня отпустить, потому что они придут следом за мной и всех вас до 
единого уничтожат!

«Слава Богу!»… — воскликнул я в душе. Это была самая лучшая, единственно 
возможная отговорка, какую он мог придумать. Только так возможно было отвести 
их подозрение от нас и убедить в том, что он здесь действительно один. Да, он и 
вправду чрезвычайно хитер, но это, однако, ни чуточки не уменьшило моего гнева 
на него.

Вупа-Умуги жестом дал понять, что он ему не верит, и сказал:

— Олд Уоббл слишком рано радуется. Его прозвали «Убийцей индейцев», и все знают,
 что немало краснокожих воинов пало от его пули или ножа. Мы очень рады, что 
поймали его, и сделаем все, чтобы он не убежал; он наконец поплатится за все и 
умрет от страшной боли на столбе пыток, чтобы искупить все те убийства, в 
которых повинен!

— Говори-говори, но все будет совсем не так, — возразил Каттер тоном 
превосходства.

— Собака, не будь таким дерзким! — рассердился вождь. — Ты что, действительно 
хочешь нам сказать что-то новое? Мы давно знаем, что у белых солдат была стычка 
с Нале Масиуфом. Они победили, но пройдет совсем немного времени, и к нему 
присоединятся еще сто воинов, за которыми он послал гонца к своим вигвамам.

— Ах, вот оно что! — воскликнул Олд Уоббл, притворяясь изумленным.

— Да, — подтвердил вождь, в свою очередь демонстрируя свое превосходство. — 
Кроме того, мы точно знаем, что эти белые собаки следуют за нами. Мы сами 
захотели заманить их и уничтожить.

— Держи карман шире! Ты так говоришь только затем, чтобы нагнать на нас страху, 
но у тебя это плохо получается.

— Замолчи! То, что я сказал, правда! Они хотели нас истребить, но погибнут они 
сами, все, до последнего солдата!

— Хау!

— Замолчи! Я говорю тебе, что мы их поставили в безвыходное положение.

— Да, возможно, если мы будем такими дураками, что сами попадемся.

— Ты уже попался; ты уже в ловушке!

— Тем внимательнее и осторожнее будут белые солдаты.

— Они тоже попадутся: у них не будет иного выхода.

— Ох! Напугал!

Недоверие еще больше разозлило вождя, и он добавил:

— Если ты еще раз такое скажешь, я прикажу заткнуть тебе рот. Мы приехали от 
Голубой воды сюда только потому, чтобы солдаты бросились за нами в погоню. И 
этот лагерь мы тоже оставим, чтобы завлечь их в пустыню, где все они погибнут в 
муках.

— Погибнут? Они будут сражаться и победят вас!

—