азки, как вдруг где-то в стороне 
от индейского лагеря раздался крик, за которым последовало еще несколько 
возгласов. Там, значит, стояли дозорные, которые заметили, видимо, что-то очень 
необычное, потому что крики продолжались и становились такими настойчивыми, что 
всполошили весь лагерь. Вупа-Умуги и сидевшие рядом с ним вскочили. Крики 
раздавались все чаще и звучали все громче. Впечатление было такое, что началась 
охота на кого-то.

— Что бы это могло быть? — спросил меня тихо Олд Шурхэнд.

— Похоже, они преследуют какого-то человека, — прошептал я в ответ.

— Да, кого-то ловят; я не ошибаюсь, это слышно по возгласам. Кто бы это мог 
быть? Может?..

— Что вы хотели сказать? — спросил я.

— Ничего, сэр. Это было бы действительно слишком глупо с его стороны!

— С чьей?

— С… но нет это невозможно!

— Это возможно. Я знаю, о ком вы думаете.

— О ком?

— Об Олд Уоббле.

— Да, он вообще-то любитель появляться там, где его не ждут. И он же очень 
хотел с нами… Тихо!

Опять прозвучал крик, а слева послышалось:

— Сус така… какой-то человек!

И тут же раздался возглас справа, с другой стороны кустарника:

— Сус кава… лошадь!

Потом все стихло, но ненадолго, где-то рядом шла возня, судя по характерным 
шорохам. То слева, то справа кто-то или что-то появлялось и исчезало. Кто или 
что это могло быть?

Чтобы это выяснить, не надо было долго ждать. Наши опасения, к сожалению, 
подтвердились реальностью. Несколько команчей вели… Олд Уоббла; он был 
обезоружен и крепко связан ремнями. Через пару минут привели и его лошадь. Он, 
стало быть, следовал сразу за нами и, увы, верхом. Какая глупость! Что ему 
такое может прийти в голову, следовало предположить, но я никак не мог подумать,
 что он предпримет эту операцию, прокрадываясь сюда с лошадью.

Этой выходкой он поставил в опасное положение всех нас. Команчи наверняка могут 
подумать, что он здесь не один, а с кем-нибудь еще. Собственно говоря, самым 
правильным для нас было бы немедленное отступление; но можем ли мы это сделать? 
Не важнее ли остаться здесь, чтобы узнать, что же произойдет дальше? Этот 
старик был не только беспечным, но еще и очень лукавым, неискренним человеком; 
оставалось надеяться, что хоть это его качество нам пригодится: может быть, он 
придумает что-нибудь, благодаря чему подозрения краснокожих развеются.

— Уфф, Олд Уоббл! — воскликнул Вупа-Умуги, когда увидел старика. — Где вы его 
схватили?

Краснокожий, к которому относился этот вопрос, отвечал:

— Он лежал на брюхе в траве и полз, как койот, собравшийся на охоту. Наши 
лошади забеспокоились, потому что почуяли его лошадь, которую он привязал 
недалеко от наших постов.

— Он сопротивлялся?

— Хау! Он пытался бежать, а мы охотились за ним, как за шелудивой собакой; но, 
когда мы его схватили, он не сопротивлялся.

— Вы видели еще кого-нибудь?

— Нет.

— Тогда идите и поищите следы. Этот старый бледнолицый не мог быть здесь, на 
окраине Льяно-Эстакадо, один.

Воин ушел, а вождь и его люди по-прежнему были абсолютно спокойны, как будто 
ничего особенного не случилось. Он угрожающе посмотрел на Олд Уоббла, стоявшего 
перед ним, вытащил свои нож, воткнул его перед собой в землю и сказал 
пойманному:

— Это нож допроса. Тебя можно убить, а можно оставить живым. Все в твоих руках. 
Если скажешь правду, то спасешь себя.

Король ковбоев кинул быстрый взгляд за кустарник; он, вероятно, надеялся 
увидеть нас, но, к счастью, никто ничего не заметил. Если бы в этих 
обстоятельствах он не владел собой, то легко бы нас выдал.

— Где твои спутники? — спросил его вождь.

— У меня их нет, — ответил старик.

— Ты один?

— Да.

— Мы их поищем и, я думаю, найдем.

— Вы никого не найдете.

— Если выяснится, что ты врешь, то умрешь страшной смертью.

— Пошли скорее своих воинов!

— Тогда скажи мне, что ты здесь, на краю Льяно-Эстакадо, делаешь? Не станешь же 
ты утверждать, что пришел сюда на охоту!

— Нет, Олд Уоббл не настолько глуп. И все-таки это действительно так.

— На кого же ты хотел здесь поохотиться? Здесь же нет зверей.

— Нет, есть, и даже, к сожалению, слишком много.

— Какие же это? — засмеялся Вупа-Умуги презрительно.

— Индейцы. Я пришел сюда, чтобы на них охотиться.

Это была просто наглость. Может быть, он надеялся на нас? Ему наверняка 
казалось, что мы прячемся где-то поблизости и слышим его. И, весьма вероятно, 
Уоббл считал само собой разумеющимся, что мы его не оставим в трудном положении.
 Да, старик, как говорится, «влип» и должен сам сообразить, насколько это 
серьезно; а нам надо прежде всего подумать о самих себе. Глупо было ради его 
освобождения рисковать своими жизнями и легкомысленно лишиться шансов на 
исполнение хорошо задуманного