ты! — перебил он меня опять.

— Я не буду многословен, я только задам вам один вопрос, который…

— Бессмысленно! Вопрос — не факт!

Ну тут я уже вышел из себя; резко остановив своего вороного, я вцепился в 
поводья лошади своего собеседника с такой силой, что он тоже вынужден был 
остановиться и дал волю своему гневу, уже полностью потеряв самообладание.

— Факт, факт и только факт! Вы уже представили мне несколько фактов и чуть не 
лопнули от гордости за свою фальшивую логику, с которой вы их связали. Вы 
сказали, что вам не нужно ни Бога, ни веры; а я вам говорю и прошу вас мои 
слова хорошо запомнить: вам будет тяжело, как говорит Святое писание, 
противиться искушению, и я предвижу, что Господь Бог как-нибудь предъявит вам 
факт, о который вы разобьетесь, как узкое каноэ о скалы, когда уже ничего, 
кроме молитвы, для спасения не останется. Но будет ли тогда тот, в которого вы 
не верите и к которому никогда не обращали свои молитвы, к вам милосердным и 
благосклонным!

Только теперь я с испугом ощутил, как резонировали звуки моего голоса в этом 
пустынном месте. Здесь, в этой бесконечной равнине, не было эха; но мне 
казалось, что оно с оглушительной силой возвращало мои слова к нам, настолько я 
был возбужден от досады. А он, коротко усмехнувшись, ответил:

— У вас необычайные способности пастыря, пасущего своих овечек, сэр. Но я прошу 
вас не принимать меня за овцу! Олд Уоббл никогда не станет кротким ягненком, 
this is clear!

Как часто до сих нор это «this is clear» казалось мне просто забавной 
присказкой, теперь же оно настолько раздражало меня, что даже сам Олд Уоббл 
стал мне несимпатичен. Я холодно произнес:

— Дело не в том, ягненок вы или волчонок, но я не хотел бы, чтобы в какое-то 
мгновение вы увидела себя совсем пропащим и беспомощным и на коленях стали 
просить меня быть вашим пастырем!

— И тогда вы будете выслушивать мои молитвы а поведете меня на зеленый лужок, 
мой набожный сэр?

— Да, буду, даже если за это надо будет отдать свою жизнь. А теперь закончим 
этот бессмысленный разговор, поскачем дальше!

Олд Шурхэнд, а за ним и апачи тоже остановились. Мы п